— Нет, он не стал бы спасать тебе жизнь из-за угрызений совести. Он спас бы ее потому, что ты мой муж, и потому, что знает, что я люблю тебя.

— Вообще-то были еще две причины, почему я отправилась в Рихобот Бич. Я поняла, что одна из тех женщин, с которыми я беседовала об украденных деньгах, беспардонно наврала мне, и хотела разобраться с ней. Кроме того, у них кто-то снова начал воровать.

— Ложь? Я расскажу тебе, что такое ложь. Тебе понравится. Ты помнишь женщину, которая рассказала, как мужчина ослепил ее и как она убила его случайно, когда он тащил ее в овраг? Одним прекрасным утром я поняла, что все было наоборот. Она сама нашла его, после того как он вышел из тюрьмы, и пригласила на встречу. Тот паренек из кафе, Пит, ждал в овраге: он с ума по ней сходил и сделал бы для нее что угодно. Она уложила мужчину на землю рядом с собой, а Пит размозжил ему голову камнем и спрятал труп. После чего они с мальчишкой занялись сексом. Она во всем призналась мне. Я просто хотела услышать это от нее самой… Что же касается новых краж, здесь все просто. Я отправилась прямо к женщине, которую заподозрила с самого начала, и она опять во всем созналась. Рыдала. Мы вызвали полицию, ее арестовали. Другого она не заслуживала.

— Спенсер так доверяет мне благодаря тому, что я сделала той ночью. Он видел, что я сделала тогда, и полагает, кое-что делала и позже.

— Что именно я сделала? Путешествовала так далеко, как ему и не снилось. Хочешь верь, хочешь нет.

— Что я делала? Резвилась, резвилась, резвилась — всюду, где только могла. Ха.

— Хорошо, я расскажу тебе. Я же обещала. Но больше об этом говорить не желаю. Очень тяжело рассказать даже один раз, и это будет непростой разговор. Ты понимаешь? Правда? Вот и хорошо. Но когда я буду говорить об этом в первый и последний раз, должны присутствовать Говард Блай, Дон Олсон и Джейсон Боутмен. Гути, Кроха и Ботик. Они должны слушать меня тоже, они должны быть в здравии и рассудке, они должны быть настоящими. Поскольку речь пойдет о том, что случилось с ними. О том, что случилось со всеми нами, с нашей маленькой компанией.

— Отлично, значит, найди Гути и посели где-нибудь здесь, в городе. И тогда мы подготовим его — поможем начать новую жизнь в этом мире. И тебе, Дональд, поможем устроиться так, как захочешь.

— На это уйдут годы. Отлично. Уезжать я никуда не собираюсь, как и вы, ребята.

* * *

Через три месяца я поехал в Мэдисон и забрал из больницы «Ламонт» Говарда Блая. При выписке из заведения, где он провел большую часть жизни, Говард собрал все свои вещи в новенький чемодан «Самсонайт» — прощальный подарок от доктора Гринграсса и его супруги: пять непрочитанных книг в мягких переплетах, зубная щетка, бритва, расческа, две рубашки, две пары брюк, пять пар трусов, пять пар черных носков, пара башмаков «Тимберленд» и коробочка зубной нити. Весь персонал и больные выстроились во дворе перед входом попрощаться с любимым пациентом и пожелать ему счастливого пути. Парджита Парминдера прильнула к Гути, пока они шли к машине, и отпустила его с заметной неохотой и лишь тогда, когда я пообещал пригласить ее в Чикаго в ближайшее время. В свою очередь Говард, тоже рыдающий, пообещал звонить каждую неделю, если не ежедневно.