Лицо его блестело от пота, а глаза казались раскаленными. Обезумевший от скачущих в голове мыслей, он сделал нерешительный шаг вперед, потом второй, более уверенный. Мередит едва уловимо изменила позу, как бы показывая, что Хейвард предназначался ей. Она давала ему зеленый свет, этому придурку. С третьим шагом Хейвард бросился бежать, и Мередит не смогла или не захотела увидеть этого: смотрел он прямо на Миногу. Он был самой Неудержимостью — как она не заметила раньше, что Хейвард превзошел Ботика, — и он хотел ее.

Потому что знал тоже. Он что-то увидел. Хейвард разглядел какую-то часть полета Миноги, и это свело его с ума. Как бы хотелось Миноге вновь превратиться в жаворонка и сорваться в ночное небо, потому что скованное ужасом тело отказывалось двигаться.

И она всерьез подумала: вот сейчас она умрет. Как вы думаете, что она поняла? Она поняла, что все с ней будет хорошо, когда придет ее время. Минога не отдаст свою жизнь, покрываясь потом и дрожа от страха. Стоя там, в низинке, она в тот потрясающий момент подумала: «Может, этот полоумный и впрямь собрался прикончить меня, но зато я увидела то, что увидела сегодня, зато у меня была любовь, зато я не позволила отцу разрушить мою жизнь. Жизнь есть жизнь, и эта жизнь принадлежит мне».

Теперь она бы не стала утверждать, что в свои семнадцать или восемнадцать, сколько ей было в ту ночь, выражала мысли именно этими словами, но намерения были такие. Ей казалось, что тогда она была невероятно храброй, смышленой девочкой и очень хотела бы сейчас оставаться такой же. Со временем Минога стала более уступчивой, и жаль, что процесс обратного хода не имеет: с годами не становишься храбрее и сообразительней.

Но она ведь не умерла, это очевидно, вы согласны?

Итак, она все ближе к тому, о чем говорить будет по-настоящему трудно.

Но прежде чем они доберутся до самого тяжелого в этой истории, им придется рассмотреть Кита Хейварда. Изнутри.

За спиной Хейварда, как смутно помнила Минога, Бретт Милстрэп все ближе наклонялся к бреши, которую проделал в оболочке между этим миром и другими, — как кошка, которая не может не сунуть морду в манящий запахом пакет. Бретт склонился еще чуть ниже, и эти полдюйма оказались решающими: он исчез, его просто засосало туда. Произошло все настолько быстро, что Минога увидела лишь пару коричневых мокасин, летящих в трещину, которая сразу же захлопнулась. Милстрэп появился где-то далеко «на заднем плане» холодного мира сумасшедших духов: с искаженным паникой лицом, он очертя голову бежал к «переднему плану».