В этот момент Валюха грозным утесом надвинулась на специалиста плаща и кинжала и ухватила того за шиворот, словно нашкодившего щенка за загривок:

– Эй, засранец, отстань от моего парня, а то я тебе мигом кости переломаю! Понял-нет?!

– Тише, тише, гражданка Янкина! – «ариец» выхватил из-за пазухи красные корочки и сунул ей под нос. – Или вы тоже с нами хотите проехать, а, Валентина Михайловна?

Валюха оцепенела, буря, разыгравшаяся в ее мышцах, мгновенно превратилась в штиль, и она отцепилась от ворота ответственного работника.

– Давно знакомы с гражданином Севером? – между тем, поправив свой кожан и строго глянув снизу вверх на Валюху, спросил человек из органов.

– Да не так чтобы… – замялась Валюха.

– Вот и забудьте об этом знакомстве, обходите Николая за версту, если где увидите. Вам же нравится работать в магазине, в каменоломню-то не хочется? По вашим-то телесам вам там самое место!

– Это за что же, гражданин начальник, я же вам ничего не сделала. Вон и воротник целый, на месте… – совсем сникла Валюха.

– Вы же нам в Москве, в госпитале, подписку о неразглашении давали?

У Валюхи отвалился подбородок и лицо из круглого стало треугольным, руки в самосвязанных варежках, с вышитым на тыльной стороне зайчиком, затряслись не хуже того зайчика при виде охотника.

– Давала…

– Ну вот, идите себе. Пока. Да нигде языком не мелите, особенно с такими людьми, как Север.

Валюха грустно взглянула на меня, словно Робинзон на уходящий от острова парусник, который уже не вернется никогда. Но, вдруг, что-то произошло внутри нее, словно лопнула какая-то страхующая струна, не дававшая ей провалиться в пропасть. С окаменевшим, от очумелой решимости, лицом, она шагнула вперед и встала между мной и «арийцем», загородив меня от того своим двухцентнерным телом.

– Не отдам нахрен! Никому его не отдам – он мой! Делай что хошь, хоть в лагерь за него пойду, а не отдам! Мой он, мой! Понял-нет!? – грозно гремела она, моментально охрипшим, как от простуды, голосом.

Она стала наступать на кэгэбэшника в позе борца сумо – слегка наклонившись вперед и раскорячив у бедер тяжеленные ручища. От неожиданного такого выверта, тот попятился назад, лихорадочно шаря у себя за кожаном под мышкой – пытаясь, видимо, достать из кобуры пистолет. Однако, вместо пистолета, в его руке появился милицейский свисток, в который он коротко свистнул. После сего из праздничной толпы тут же стали просачиваться к нам какие-то люди в штатском и окружили Валюху, оттеснив ее и от меня и от «арийца».

– Убрать стерву! – коротко приказал тот, и дюжина этих крепких дядек повисла на Валюхе, как свора бульдогов на разъяренном буйволе на английской охоте.