– О правой тоже не спрашивать? – хмуро спросил он.

Бадди пожал плечами, буркнул что-то о несчастном случае при ремонте генератора, понимая, что рано или поздно все равно придется объяснять, но сейчас голова работала слишком медленно. Если все закончилось, то у него будет время, чтобы подумать, а если нет…

– Ты дашь мне работу в конце концов?! – разозлился Бадди на медлительность Осторе и еще больше на самого себя за то, что хотел рассказать обо всем, что случилось.

«Но чем они смогут помочь?! Что смогут посоветовать?! Успокоиться? Отдохнуть пару дней и прийти в себя?» Нервы натянулись до предела. «Главное – работать, главное – ни о чем не думать», – говорил себе Бадди, решив, что сейчас это единственное лекарство, которое ему нужно. И пусть руки вечерами болят сильнее! Неважно. Боль говорит лишь о том, что никто этими руками не сможет ничего сделать. Несколько раз Бадди специально делал так, чтобы полученные раны дольше не могли зажить.

– В Честон, я так понимаю, ты поехать не сможешь? – спросил его Палермо, начиная считать затраты из-за этого.

– Смогу, – решительно заверил его Бадди, испугавшись почему-то, что если откажется, то потеряет работу.

«Да и если раны снова откроются, то ведь от этого станет только лучше, – подумал он, вспоминая сарай с генератором и тварь, поселившуюся в нем. – К тому же можно принять побольше обезболивающего, и боли почти не будет…» Но боль была.

Бадди вернулся в отель поздним вечером, с трудом понимая, как смог пригнать фургон обратно. Руки не слушались. Пальцы распухли и покраснели, красные пятна поднимались до самых локтей.

– Выглядишь неважно, – подметил Осторе, когда Бадди попросил его помочь разгрузить фургон. – К врачу не думал обратиться?

– Сами пройдут, – отмахнулся Бадди, подхватывая сумки кистями рук.

– А если не пройдут? – Осторе поднял коробку с полуфабрикатами и пошел следом за Бадди. – Что если у тебя начнется заражение? Хочешь, чтобы тебе их отрезали?

– Отрезали?! – Бадди споткнулся и едва не упал. В груди что-то похолодело, опустилось в живот. Нет. На такое он не рассчитывал. Не рассматривал. – Думаешь, все так плохо?

– Не знаю, – обиженно сказал повар. – Ты же ничего не говоришь. Сколько уже прошло дней? Десять? Двенадцать? Тебе не кажется, что ожоги должны были начать заживать?

– У меня не только ожоги, – Бадди снова начал злиться на себя за то, что хочет обо всем рассказать Осторе. Но теперь кроме злости в нем был еще и страх.

Готов ли он потерять свои руки? Готов ли избавиться от нечта в своем теле такой ценой? А что если он уже свободен? Что если тварь испугалась и оставила его?