— Так на чем же мы остановились? Ах да! Настало время воздать дьяволу дьяволово! — Реальный мир исчез, и снопы огня взметнулись в небо, словно призванные подчеркнуть торжественность происходящего. — Смертный, пора отречься от короны, которой ты недостоин! Пора сбыться моему предназначению!

В жизни каждого человека случаются мгновения, когда решается судьба — несомненно, именно такое мгновение наступило для Джеремии. Он лихорадочно соображал, пытаясь подсчитать все за и против. Ждать помощи от его спутников не приходилось. Все теперь зависело от него самого. Он мог либо добровольно сдаться, отказавшись от власти, которой был наделен, либо сразиться с крылатым дьяволом.

Джеремия Тодтманн понимал, что победа птицы не была полной, окончательной. Будь могущество действительно настолько велико, как он пытался это представить, ему бы не потребовалось отнимать у Джеремии его чары.

Джеремия снова подумал о чарах. Мысль, которая как минимум дважды готова была осенить его, снова всплыла из глубин подсознания. Что такое ему говорили о чарах? Что они заряжаются и получают команду от избранного. Ворон скорее всего является порождением самих чар и ему необходим контроль над ними. В нем оказались аккумулированы страхи всех избранных смертных, которые когда-либо были связаны волшебными чарами, способными манипулировать его реальностью… Следовательно, избранник, носитель чар, должен уметь это делать…

Для Джеремии Тодтманна, короля Серых, все встало на свои места. Он знал — или надеялся, что знает, — что ему делать.

Джеремия покорно опустился на колени рядом с Аросом и Каллистрой и кивнул в их сторону:

— Чары в обмен на их свободу.

Зловещая тень рассмеялась, затем склонила голову набок:

— Чего-чего, а великодушия мне не занимать!

Джеремия сомневался в искренности ворона, но теперь это было не важно. Все, что от него требовалось, это отдать ворону то, что он просит… и надеяться, что это будет правильно.

— Так верни же то, что мне принадлежит по праву! — скомандовала птица. Ворон не спешил, впрочем, опускаться на землю. Очевидно, пока речь не шла о физическом контакте. Если бы это зависело от его желания, Джеремия совершил бы ритуал передачи, не касаясь пернатой твари.

Он приготовился к вторжению чудища в свое сознание.

Как и в первый раз, прикосновение было тягучим и чужеродным, только теперь Джеремия не сопротивлялся. Тело его сотрясалось от страха — страха, который так долго насаждала и взращивала черная птица. Джеремия позволил ворону соединиться с собой, чтобы передать ему проклятое наследие эльфов. Он сомневался, что эльфы и иные Серые узнали бы в теперешних чарах свое творение. Чары слишком очеловечились, и он был прав, когда думал о них как о некоей призрачной сущности, почти такой же, как прочие Серые, имеющей собственный разум. Больше всего он сейчас боялся не присутствия в себе ворона, а как раз того, что чары воспротивятся его намерению и постараются остаться частью его существа. Он понятия не имел, как ему быть в таком случае. Ведь при всем своем могуществе Джеремия совершенно не умел его правильно применить. И ворон знал об этом.