— Неудивительно, что эти ученые засекретили свой проект, — продолжал Йоханссон. — Открытие принесло бы им целое состояние. Это афродизиак, любовное снадобье. Очень эффективное.

— Афродизиак?

— По большей части известные афродизиаки бесполезны. Рог носорога, живые угри в сливочном соусе, амулеты — они призваны вызывать соответствующие ассоциации.

Карнеги вспомнил, голод в глазах Джерома. Тот же самый голод эхом подхватили обезьяны. Голод и отчаяние, которое голод приносит с собой.

— И притирания тоже бесполезны. Cantharis vesticatora…

— Это еще что?

— Еще она известна как «шпанская мушка». Это мазь, приготовленная из определенного жучка. И вновь никакого эффекта. В лучшем случае, безвредно. Но это… — Он потряс колбой с бесцветной жидкостью. — Это чертовски близко к гениальности.

— По мне, они не выглядят слишком счастливо.

— О, оно пока грубо работает, — сказал Йоханссон. — Я думаю, исследователей подвела алчность, и они приступили к опытам на живых организмах года на два раньше, чем следовало. Вещество почти смертельно, в этом сомнения нет. Но если бы они потратили больше времени, оно могло бы стать эффективным. Видишь ли, они обошли проблемы физиологии. Препарат действует непосредственно на сексуальное воображение, на либидо. А если пробудить мозг, тело само следует за ним — вот в чем хитрость.

Решетка одной из клеток затряслась, и это отвлекло внимание Карнеги от бледного и невыразительного лица Йоханссона. Одна из самок, явно не удовлетворенная вниманием нескольких самцов, распростерлась по наружной решетке. Ее крохотные пальчики тянулись к Карнеги, а ягодицы продолжали подвергаться обработке.

— «Слепой мальчик»? — спросил Карнеги. — Это Джером?

— Это Купидон, — произнес Йоханссон. — Предмет любви мы зрим не взглядом, но душой… Крылатый бог любви — и тот слепой. Это из «Сна в летнюю ночь».

— Шекспира я знаю неважно, — ответил Карнеги. Он вновь уставился на самку. — А Джером?

— Ему ввели препарат. Внушительную дозу.

— Так он теперь вроде этих мартышек!

— Поскольку его интеллектуальный потенциал все-таки выше, препарат может не до такой степени расковать его. Но уж если на то пошло, секс превращает в мартышек и лучших из нас, а? — При этом замечании Йоханссон позволил себе слегка улыбнуться. — И так называемые «высшие соображения» отходят на второй план. На короткое время секс делает из нас одержимых. Мы совершаем или по крайней мере думаем, что можем совершить то, что, на взгляд постороннего наблюдателя, выглядит довольно странно.

— В изнасиловании нет ничего экстраординарного, — отозвался Карнеги, пытаясь прервать эту песню.