Обняв жену за плечи одной рукой, в другой — все еще сжимая оружие, Марш наконец оторвал взгляд от распростертого у его ног трупа. Глаза его встретились со взглядом Финнерти, неподвижно стоявшего рядом с напарником у самой двери.

— Сержант, я… простите нас, — выдохнул он. — Вернее, меня… у меня просто не было выхода…

Он хотел сказать что-то еще, но голос ему не повиновался. Бросив ружье на пол, он крепко обнял жену.

Несколько секунд Джексон и Финнерти молча смотрели друг на друга.

— Конечно, доктор, — наконец откашлялся Финнерти. — Разумеется, мы же видели все. Мы видели, как он напал на вас и на вашу жену и…

— Нет! — последним усилием Марш простестующе поднял руку. — Ради Бога, сержант, он не нападал на нас…

— Как так? — удивился Финнерти. — Он напал на вас, вы пытались отнять у него ружье, и в момент борьбы оно случайно выстрелило. — Видя, что Марш снова собирается сказать что-то, Финнерти жестом остановил его. — Простите, доктор Лонсдейл, но мы с Томом все это видели. — Он повернулся к напарнику. — Верно я излагаю, Том?

Джексон колебался всего секунду.

— Все ведь было точно так, как говорит Росс. Несчастный случай — мы оба тому свидетели. Вы бы лучше отвели жену наверх, доктор Лонсдейл.

Стараясь не смотреть на тело, лежавшее у их ног, Марш и Эллен повернулись и вышли из комнаты.

Эпилог

Эпилог

Декабрьское утро было холодным, и Мария Торрес плотнее запахнула ветхую черную шаль. Заперев дверь своего домика, она медленно заковыляла через улицу, к кладбищу за зданием городского клуба.

На кладбище до сих пор было много цветов — Ла-Палома еще не успела ничего забыть за три коротких месяца. Все рядом, как и при жизни. Валери Бенсон и Марши Льюис — могилы всего в нескольких футах одна от другой, Синтия и Кэролайн Эванс, в одной ограде — недалеко от них.

На всех могилах — свежие цветы, почти каждый день их меняют…

В углу, у стены, вдали от других, покоится Алекс Лонсдейл. На могиле всего один цветок — белая роза, каждый день свежий цветок приносит сюда посыльный из ближайшего цветочного магазина. Приносит все эти три месяца. Остановившись у ограды, Мария подумала — сколько же еще времени будут появляться здесь белые розы, сколько времени супруги Лонсдейл, три месяца назад уехавшие из города, смогут хранить память о своем сыне. Но Мария была уверена — у них еще будут дети, и когда это случится, на этой могиле больше не будет роз.

Тогда будут другие цветы. Рано или поздно родители забудут его, но Мария не оставит могилу юного Алехандро.

Повернувшись, она направилась в старую часть кладбища, где лежали уже несколько веков ее предки и где, воссоединившись с ними, покоился теперь ее сын. Несколько минут она стояла у могилы Рамона, вновь — и опять тщетно — пытаясь понять, какая роль была отведена ему высшими силами в святом мщении, поразившем гринго. Нет, лучше не пытаться думать об этом. Святые его призвали, и он исполнил свой долг — этого ей достаточно. Она будет хранить память о нем — так же, как о юном Алехандро. Прошептав молитву, Мария пошла прочь с кладбища. Впереди у нее еще долгий день.