74

74

И вот он почти добрался до места. Марти оделся слишком легко и поеживался, пока шел через пустырь к отелю «Пандемониум». Ранняя осень дохнула холодом, не дождавшись начала сентября. За несколько недель, прошедших с тех пор, как он приходил сюда в последний раз, лето уступило натиску ветра и дождя. Однако Марти это не огорчало. Летняя жара в маленьких комнатах отныне будет рождать у него неприятные ассоциации.

Он поднял глаза на отель. В неровном свете здание казалось кораллово-красным; отметины от огня и граффити проступали почти рельефно, каждая деталь вырисовывалась очень четко. Марти немного задержался, разглядывая фасад. Может быть, мигнет окно или скрипнет дверь — любой знак, намекающий на то, что творится внутри. Но все затаилось. Просто солидное здание, изуродованное временем и огнем, на котором играл отблеск уходящего солнца.

Входная дверь была закрыта последним посетителем, покинувшим отель, но никто не попытался снова заколотить ее досками. Марти толкнул дверь, и она отворилась, растирая штукатурку и грязь на полу. Внутри ничего не изменилось. Люстра качнулась от порыва ветра, самовольно ворвавшегося в святая святых, сухой дождь из пыли осыпался на пол.

Марти поднялся на два пролета и почувствовал смрад, более резкий, чем вонь от помойки или запах пепла. Очевидно, тела оставались там, где их бросили, и началось разложение. Марти не знал, долго ли длится этот процесс, но по опыту предыдущих недель был готов к худшему. Запах почти не мешал ему.

Он остановился на полпути, вытащил купленную бутылку виски, открыл ее и, все еще озирая останки лестницы, сделал хороший глоток. Алкоголь обжег десны и горло, потом согрел пищевод, отправляясь вниз, в желудок. Марти справился с искушением сделать второй глоток. Он закрыл бутылку и сунул ее в карман, прежде чем продолжить подъем.

Его начали осаждать воспоминания. Марти пытался задвинуть их подальше, но они упрямо возвращались и у него не хватало сил справиться с ними. Никаких образов, только голоса. Они эхом отдавались в черепе, словно его голова была пуста, а он стал неким безмозглым животным, отвечавшим на призывы высшего разума. Сильнейшее желание бежать отсюда охватило его. Но Марти знал: если он вернется обратно, угрызения совести усилятся. Вскоре он будет с подозрением относится к каждому движению Кэрис, опасаясь убийства, подготовленного Европейцем. Это новая тюрьма: ее стены — подозрение, ее решетки — сомнения, и он не выйдет из нее до конца жизни. Даже если Кэрис уйдет, не придется ли ему вечно оглядываться через плечо в поисках лица, спрятанного за другим лицом, и безжалостных глаз Мамолиана?