— Ну что ж, Андрей — спросил тогда меня Фетисов, знаками показывая охранникам, чтобы закрыли гроб и начали зарывать — не хотите ли произнести надгробную прощальную речь?

Я разглядываю носки своих, вернее, фетисовских, франтоватых ботинок:

— Она даже не взглянула на меня на прощание!

— Ага. — Фетисов, кажется, рад этому обстоятельству — Ни разу, признаюсь, даже я ждал, что посмотрит. Сильная, стало быть, была девка!

Я отхожу в сторону, но потом, когда охранники уронили гроб с телом Сестры в могилу, с громким грохотом, так что послышалось, как в нем треснуло дерево, стал помогать им зарывать могилу — пиная в нее комья отваленной недавно разрытой земли.

Я старался, дыша только носом, так что стоял нешуточный свист, но через несколько минут мою истерику остановил мой друг, подойдя сзади и положив мне руку на плечо:

— Возвращая ее душу из сосуда обратно в тело — сказал он — я позволил себе ее немного… обонять… так что мой друг, скажу вам честно — она вас любила.

— Правда! — Фетисов сделал большие глаза, блестевшие в этой тьме отблеском далеких и холодных фонарей — а то, что сейчас и виду не подала, что вы рядом и ей это важно, так это, уверяю вас, ее маленькая женская месть, которая более говорит о ее бывшей к вам привязанности, нежели об обратном!

— Хотел бы я верить, что это так! — ответил я и, резко убрав плечо из под руки Фетисова заковылял, спотыкаясь и чертыхаясь, к машине.

— А тебе идут мои вещи! — чуть ли не прокричал радостно Фетисов мне во след — почему ты не носишь стильных костюмов и пальто? Тебе идет, когда одежда приталена!

— Не тот уже возраст у меня — зло огрызнулся я в ответ, и стал расстегивать ширинку чтобы отлить на чью-то могилу с покосившимся крестом, а на чью конкретно, мне в темноте было не разглядеть.

* * *

До Москвы мы добираемся почти не разговаривая. Фетисов, едва мы отъехали от кладбища, сказал только что утром охранники не вспомнят, что делали ночью, но будут приятно удивлены, когда обнаружат в своих карманах «купюрный сюрприз».

Домодедовское шоссе свободно и мы быстро добираемся:

— Ну что, Андрей, — вдруг начал говорить, разбудив меня, Фетисов — пока вроде все нормально? Мы сделали доброе дело — вернули упокой потревоженной покойнице. Мы выстояли в битве с Азазелем…

— С Азазелем?

— Да, я прошу у тебя прощения, что тогда был вынужден так подставить. Конечно, ни в какую Москву мне не надо было, я просто решил, что если ты останешься один на моей даче, то этот супчик нападет на тебя, и тогда я смогу его нейтрализовать.

— Ах, вот оно что! — я хочу придать своему голосу угрюмый тон — Азазель! Это же… бес пустыни, насколько я помню?