Конечно я понимал, что подрыв памятника был сделан самим Сергеем, но сейчас важно было другое. Его смерть, смерть единственного моего хорошего приятеля из КГБ стала для меня как сигнал. То есть я это понял, вначале это почувствовав — я ощутил, будто смерть, забрав его с собой теперь направляется ко мне. Ну, а что же такое, грозящее мне смертью могло произойти?

А именно то, о чем меня в свое время предупреждал Фетисов. Некое испытание, в котором, не смотря ни на что, я должен был выстоять.

* * *

Как-то раз выйдя на улицу и подметив, что весь наш дачный совхоз, который еще час назад как одержимый копошился на своих участках куда-то вдруг свалил, я вернулся в дом, там переоделся во все чистое, потом одел на себя теплый свитер, шапку, и, захватив с собой «Глок» — вновь вышел на улицу.

Только что бывшее голубым небо стало красным, а его верхние пределы бороздили черные ангелы, с земли своим полетом напоминавшие мант. Вдали слышались раскаты неведомого грома, и, как казалось, чуть ближе пробил колокол.

Совершенно не зная, пригодиться ли он мне, я взял свой пистолет, снял его с предохранителя, загнал патрон в ствол и взвел его.

— Я готов! — сказал я тогда громко, прижавшись спиной к стене дома и глядя вперед на пустые перекопанные кажущиеся нелепыми сейчас грядки — можно начинать!

ГЛАВА I.ХХXI

ГЛАВА I.ХХXI

Все началось с нервического дрожания — будто от холода, но на самом деле это были нервы. Моя готовность к отчаянному бою боролась со страхом, который граничил с желанием убежать и спрятаться, и я не ретировался только потому, что понимал, что бежать просто некуда, и побег этот только ослабит меня, съев часть моих сил и все еще где-то теплившейся решимости сопротивляться. Все мое понимание того, что в таких ситуациях надо «честь знать», биться до конца, погибнуть, но не отступить, подвергалось серьезнейшему испытанию. Теперь главный мой враг притаился у меня внутри и он был готов действовать!

Меня трясло так, что казалось, всю душу скоро вытрясет, и это дрожание я никак не могу успокоить, как не напрягался, а попытки сконцентрироваться и взять себя в руки привели лишь к обратному результату — мне стало только хуже.

Когда же дошло до того, что застучали зубы, я просто решил расслабиться и принять свою участь такой, какой бы она ни была, и, удивительное дело, от этого мне немного полегчало, и именно в этот момент где-то высоко в красном небе появился на короткий миг маленький просвет, откуда, как я был уверен, прямо на меня стало светить солнце, так что я, все еще пребывая в страхе и смятении, хоть немного, но ободрился.