— Но мы не можем себе позволить… — начала она с сомнением. Похоже, теперь она сомневалась во всем и пребывала в полном замешательстве. Он вспомнил ее странное, повисшее в воздухе замечание о «виннебаго», который он собирался купить несколько лет назад.

— У нас есть деньги, — сказал он.

— Ну… наверное, если понадобится, можно будет воспользоваться счетом Гейджа, хотя на переоформление уйдет день-два и обналичить вексель получится только через неделю…

Ее лицо снова скривилось, глаза заблестели. Луис обнял жену. Она права. Боль никуда не уходит. Она повсюду, и она тебя не отпускает.

— Рэйчел, не надо. Не плачь.

Но она, конечно, расплакалась. А как иначе?

Рэйчел ушла наверх собираться, и тут зазвонил телефон. Луис схватил трубку, подумав, что это, наверное, кто-то из «Дельты». Звонят сообщить, что произошла досадная ошибка и билетов на ближайшие рейсы нет. Надо было догадаться, что все идет слишком гладко.

Но это был не оператор из «Дельты». Это был Ирвин Гольдман.

— Я позову Рэйчел, — сказал Луис.

— Нет. — И тишина. Наверное, сидит и решает, как тебя обозвать для начала.

Когда Гольдман все-таки заговорил, его голос был напряженным. Он как будто выталкивал из себя слова, преодолевая могучее внутреннее сопротивление.

— Я хочу поговорить с тобой. Дори хотела, чтобы я позвонил и извинился за мое… за мое поведение. Наверное… Луис, наверное, я и сам тоже хотел извиниться.

Господи, Ирвин! Как благородно! Уссаться можно!

— Вам не за что извиняться, — проговорил Луис сухим, механическим голосом.

— Я вел себя непростительно, — сказал Гольдман. Теперь он уже не выталкивал слова, а как будто отхаркивал их. — Твое предложение, чтобы Рэйчел и Эйлин поехали к нам, открыло мне глаза. Ты повел себя благородно, а я… недостойно.