— Мне показалось, нас разъединили, — сказал Гольдман.

— Нет, просто трубка упала, — ответил Луис. Его голос звучал спокойно.

— Рэйчел вчера нормально добралась?

— Да, нормально, — сказал Луис, думая о синей машине, о Черче, спящем на крыше этой машины, маленькой синей машины, которая тихо стояла у дома напротив. Он проследил взглядом за направлением грязных следов на полу.

— Мне надо с ней поговорить, — настаивал Гольдман. — Это срочно. Насчет Эйлин.

— Элли? Что с Элли?

— Я думаю, Рэйчел…

— Рэйчел сейчас нет, — отрезал Луис. — Она пошла в магазин за хлебом и молоком. Что с Элли? Скажите мне, Ирвин.

— Нам пришлось отвезти ее в больницу, — неохотно проговорил Ирвин. — Ей снились кошмары. Она впала в истерику и никак не могла успокоиться. Она…

— Ей дали седативы?

— Что?

— Седативные препараты, — нетерпеливо объяснил Луис. — Успокоительные.

— А, да. Ей дали таблетку, и она уснула.

— Она что-нибудь говорила? Что ее напугало? — Луис так сильно сжимал телефонную трубку, что у него побелели костяшки пальцев.

Ирвин долго молчал. На этот раз Луис не стал его торопить, как бы ему ни хотелось.

— Это сильнее всего напугало Дори, — наконец сказал Ирвин. — Она много чего говорила, пока ее не… пока она не начала рыдать так сильно, что мы уже ничего не могли разобрать. Дори сама чуть было не… ну, ты понимаешь.

— Что она говорила?

— Что Оз, Великий и Ужасный, убил ее маму. Только она сказала не так. Она сказала… она сказала «Великий и Узясный», как говорила наша другая дочь. Наша дочь Зельда. Луис, я хотел бы задать этот вопрос Рэйчел, но раз ее нет, то спрошу у тебя: что вы с Рэйчел рассказывали Эйлин о Зельде и о том, как она умерла?

Луис закрыл глаза. Пол под ногами легонько покачивался, а голос Ирвина долетал словно сквозь плотный туман.

Еще тебе могут послышаться голоса, звуки, похожие на голоса… но это всего лишь гагары летят на юг. Звуки разносятся далеко.