Вдруг зола шевельнулась, и люди отпрянули. Черные поленья раскатились и, затрещав и лопаясь спекшейся коркой, приподнялись обгорелые тела. Кто-то вскрикнул, крестясь и отступая. Мертвецы, разметав сгоревшие руки, сползли в сторону, и из-под них поднялась Нюта. Даже бывалые казаки, и те перекрестились. Безумно горели глаза на перепачканном сажей лице девушки. Пожженные волосы покрыло то ли пеплом, то ли сединой. Она, шатаясь, ступала по тлеющим углям навстречу людям.

– Жива! Нюта! Живая!

К девушке бросились помогать.

– Мужа моего достаньте, – хрипло сказала она, неопределенно махнув на груду спекшихся тел.

– Господи, и как только живая осталась?

– Супруг уберег… он такие ночью мне песни пел, – бормотала Нюта, проходя сквозь оторопевшую толпу.

Грянул гром, и так долго сдерживающее себя небо разрыдалось дождем, превращая в грязь пепелище недавнишней лютой свадьбы.

Андрей Анисов, Дмитрий Костюкевич Фиалка

Андрей Анисов, Дмитрий Костюкевич

Фиалка

Автобус еще не тронулся, а в салоне уже разило долгой поездкой. Впрочем, три сотни километров по проложенному через тайгу заснеженному коридору, соединяющему Читу и Чернышевск, – вовсе не много. В автобусе пахло не будущим, а прошлым – призраками пассажиров, которые оставили в пути крохотный кусочек своей жизни.

Заняв свое место, Алексей любовался шеей молодой женщины, которая устраивала под сиденьем небольшой чемодан. Шея женщины казалась вырезанной из теплого белого мрамора, именно теплого – на меньшее Алексей не был согласен.

В подлокотник впечатался чей-то тощий зад, старческий голос буркнул извинения, а его владелец стал обживаться на соседнем, через проход, двойном сиденье.

Алексей подождал, когда возня закончится, и глянул на пенсионера.

«Вот и встретились. По-прежнему буковки царапаешь, старый мудак?»

Старик что-то неторопливо записывал в блокнот с обтрепавшимися углами. Седой, розовощекий, сосредоточенный. Эпитет «пожилой мужчина» подошел бы ему больше, но Алексей называл его «стариком», словно подталкивая к краю жизни. «Стариком», «старым мудаком», а еще – «профессором».

«Улочка, из которой можно вернуться назад, еще не тупик, 1 – подумал Алексей, поворачивая голову к окну. А следом: – Долго же я тебя искал».

1 Станислав Ежи Лец. Непричесанные мысли.

Закрылась единственная дверь. Старенький «пазик» кашлянул двигателем и «снялся с якоря», прощаясь с автовокзалом хвостом из выхлопных газов. За окнами поплыли покосившиеся домики, присыпанные пудрой снега – такой же серой, как и фасады.

Из двадцати трех сидячих мест пустовало семь. Несмотря на внешнюю ветхость автобуса, в салоне было довольно тепло – справлялись радиаторы и двойное остекление. Алексей снял куртку и положил ее на свободную часть сиденья. Откинулся на спинку, наблюдая за седовласым пассажиром периферийным зрением.