Колер как загипнотизированный смотрел на эту вещь; мой взгляд тоже был будто прикован к ней неведомой силой. Именно очевидная бесполезность как раз и делала ее особенной, а вовсе не какие-то там физические свойства кристалла. Меня так и подмывает написать, что она источала ауру иномирской природы, или, вернее, изготовления, и сейчас я уже не могу с точностью сказать, таково ли было мое тогдашнее ощущение, или это просто результат несовершенной памяти и позднейших объяснений. Ограничусь тем, что замечу: вещь была странна, но и только; весь ужас начался уже потом.
Целую неделю после визита к Колеру я был по уши занят исследованием римских руин в Уэльсе и публикацией историко-археологического отчета. Да, именно неделю спустя Колер снова вышел на связь и сообщил, что относительно находки наметился некий прогресс. Я как раз тем утром закончил работу и обрадовался, что Колер позвонил в такое удачное время. И снова я предпочту воздержаться от заявлений, что, дескать, мною сразу же овладело ощущение невыразимого ужаса: на самом деле в пучине собственных дел я успел совершенно позабыть о загадочном кристалле. Было бы сущей банальностью сказать, что я недооценил важность и значительность этой вещи – да, недооценил, и притом фатально.
Прогресс, о котором говорил Колер, оказался вовсе не таким значительным, как я рассчитывал. И форма, и цвет объекта остались без изменений; единственной новостью было небольшое свечение в центре, словно бы внутрь его поместили некий фосфоресцирующий шарик. Случилось это очевидным образом само по себе, так как вещь осталась совершенно монолитной; а поскольку мы все еще понятия не имели, зачем этот ящик нужен, то и относительно причин и целей странного свечения никаких догадок строить не могли. Я спросил у Колера, когда это все началось.
– Я впервые заметил свечение сегодня утром, – ответил он. – Но начаться оно могло в любое время ночью. На самом деле меня волнует не это, а что нам теперь с ним делать.
Мне оставалось только согласиться.
– Что же это все означает, дружище? – спросил он больше у себя, чем у меня. – Что же это все означает? Я даже не могу начать по-человечески строить гипотезы, такое оно
– Ответ наверняка может найтись в одной из моих книг, – продолжал он. – Я уже начал их штудировать. У Принна ничего нет, но надо просмотреть еще несколько десятков томов.
Было ясно, что Колер хочет моей помощи в этом деле. Я был совершенно не занят, так что охотно ее предложил. Он принял мои услуги с радостью, наглядно свидетельствовавшей об облегчении – приятно все-таки, когда не нужно ни о чем просить самому! В его воспитанной горьким опытом самодостаточности моему бедному другу было равно отвратительно и просить об услуге, и самому оказывать ее. На предложение немедленно приступить к делу он тоже сразу же согласился, и мы вдвоем удалились в библиотеку, хранившую бесценное собрание профессиональной литературы.