— Глупая женщина, — прошептала она. Сделала несколько шагов, но вдруг что-то решила и подошла к кузену

— Это правда, Франк Браун? — спросила она.

Он колебался, потом встал и сказал медленно:

— Да, это правда.

Он подошел к письменному столу, вынул кожаную книгу и протянул ей.

— Прочти, — сказал он.

Она не ответила ни слова и повернулась к дверям.

— Возьми, — крикнул он ей вслед и протянул стакан, сделанный из черепа матери, и кости — из костей отца.

Глава четырнадцатая, которая рассказывает, как Франк Браун играл с огнем и как пробудилась Альрауне

Глава четырнадцатая,

которая рассказывает, как Франк Браун играл с огнем и как пробудилась Альрауне

В этот вечер Альрауне не вышла к ужину и просила Фриду Гонтрам принести ей в комнату чашку чаю и кекс. Франк Браун подождал немного, надеясь, что она все-таки хотя бы потом сойдет вниз. Затем отправился в библиотеку и с неохотою принялся разбирать бумаги. Однако не мог заниматься — сложил их и решил поехать в город. Но предварительно вынул из ящика последние воспоминания: кусок шелкового шнура, простреленную карточку с трилистником и, наконец, деревянного человечка — альрауне. Он завернул все это, запечатал сургучом и отослал наверх к Альрауне. Он не написал ни слова — все объяснения она найдет в кожаной книге, на которой красуются ее инициалы.

Потом позвал шофера и поехал в город. Как и ожидал, он встретил Манассе в маленьком винном погребке на Мюнстерской площади. Там же был Станислав Шахт, Франк Браун подсел к ним и начал болтать, стал разбирать все pro и contra различных процессов. Они порешили предоставить советнику юстиции несколько сомнительных дел, в которых удастся, вероятно,

добиться каких-нибудь приемлемых результатов, — другие же Манассе постарается выиграть сам. В некоторых исках Франк Браун предложил пойти навстречу противникам, но Манассе не хотел об этом даже и слышать: «Только не уступки, — если притязания противников даже и ясны как день и вполне справедливы». Он был самым прямым и честным юристом при ландсгерихте, он всегда говорил клиентам правду в лицо, а перед судом хотя и молчал, но никогда не лгал, — но он все же был слишком юристом для того, чтобы не испытывать врожденной неприязни ко всякого рода уступкам.

— Ведь это влечет за собою только лишние расходы, — заметил Франк Браун.

— Хоть бы и так, — протявкал адвокат. — Но какую роль играют они при столь крупных суммах? Я ведь уже говорил вам: нет ничего невозможного, маленькие шансы имеются всегда.

— Юридически — может быть, — ответил Франк Браун. — Но…