— Извини, Нэнси. Полагаю, порядок есть порядок.

— Мерзавец! Ты знал, что так выйдет.

Фенн, притворно сокрушаясь, развел руками.

— Откуда я мог знать?

Губы Нэнси сжались в прямую линию.

— Послушайте, сержант, я из «Вашингтон пост». Я здесь для того, чтобы освещать…

— Не сомневаюсь в этом, — последовал вежливый, но твердый ответ. — Вы сможете выполнить свою задачу, если встанете в очередь. Можете пройти вперед и просто показать там свое удостоверение.

— Но… — Нэнси поняла, что спорить бессмысленно. — Мы еще встретимся! — крикнула она Фенну, прежде чем скрыться в толпе.

Широко улыбаясь, Фенн прошел за ворота. Но пока он шагал по затененной дорожке к церкви, улыбка его постепенно погасла Ему стало не по себе, словно древнее здание наблюдало за ним, а пасть черного дверного проема была разинута специально, чтобы сожрать его душу. Если существовала такая вещь, как душа. Фенн не был в этом уверен (он так и не пришел к определенному мнению на сей счет — а кто пришел?), но ему казалось, что он верит в некую «искру» жизни, в какую-то внутреннюю сущность, которая направляет жизнь человека, генерирует энергию и мысли посредством химических импульсов. Верит в некий направляющий свет, если угодно, который не обязательно приводит в движение все остальное. Тогда что же такое Бог? Искра побольше? А его искра и искры прочих — просто осколки той большой искры? Или Бог — это то, чем хотят представить Его разные религии? А важно ли это? Для него, Фенна, нет. А может быть, и для Бога тоже.

Но церковь вызвала в нем замешательство. Холод в ней был словно бы еще заметнее, чем во все предыдущие разы. «Духовно покинутая» — странное выражение для любого, кто не имеет определенных верований в этом направлении, так почему же оно кажется ему таким подходящим? Да, его разочаровало, что расследование последней недели не открыло никакой глубокой тайны или нечестивых деяний, связанных с церковью Святого Иосифа или поселком, но только потому, что это могло бы обеспечить интересный, возможно интригующий, сюжет. И все же остался ли он тем же циником, каким был, когда только взялся за расследование, или это просто попытка отделаться от иррационального после неудачи в поисках страшных тайн? Фенн помнил, с какой одержимостью поначалу атаковал архивы. Пожар, смерть священника и отца самой Алисы, смутные намеки монсеньера Делгарда посеяли в душе сомнения и подозрения, вызвали определенный страх, который он не мог понять и не мог отмести. Возможно, неделя неустанных подвигов изгнала этот страх, а множество исторических фактов и дат, не относящихся к предмету исследований, заслонили истинную цель поисков.