Женщина-репортер, тихо что-то говорившая в свой миниатюрный кассетный магнитофон, нетерпеливо потрясла его, когда крутящиеся зубчики замедлились и остановились.
— Дерьмо! — выругалась она, сдерживая голос, и постучала магнитофоном по ладони.
Монсеньер Делгард зажал руками уши, когда микрофоны невыносимо засвистели, а потом замолкли.
Из-под прикрытых век он видел, как Алиса встала со скамьи и пошла к нему.
Статуи с обеих сторон от Фенна с грохотом упали, и он упал вместе с ними. Он закричал, вдруг заметив, что вокруг кромешная темнота, и к крику присоединился стук камня. Что-то ударило репортера по пальцам, но он не почувствовал боли. Огромная тяжесть навалилась ему на плечи, прижав к полу, оглушив ударом Фенн инстинктивно попытался откатиться, но справа что-то мешало. Он в ужасе отпрянул, вспомнив о статуе Мадонны, как она двинулась, как она хотела его… желание в ее глазах…
— Нет! — завопил он, и его голос разнесся по пахнущему тленом помещению.
Репортер лягался, отпихивал, толкал, напрягался. Статуя была неимоверно тяжелой и всем весом прижала его к полу. Ему удалось вывернуться и одной рукой ухватиться за холодный камень. Камень был мокрым от слизи, и пальцы скользнули по его поверхности. Кое-где они пробежали, видимо, по плесени, но она ощущалась как мягкая, гниющая плоть.
Фенна бросило в жар, его кожу обдавало зловонное дыхание.
Ему удалось просунуть руку под неподъемный камень, и репортер закричал, упершись что было сил.