— Не трогайте этот дерьмо, — предупредил всех Кушинг.

Они прошли в кают-компанию. Все сгорело. Ковер под ногами превратился в золу. Элизабет пыталась осмыслить увиденное. Ее грудь учащенно вздымалась и опускалась, правая рука крепко сжимала рукоятку мачете. Губы были сжаты в тонкую линию.

Сперва они нашли Тетушку Эльзу.

Юриспруденция ее больше не интересовала. Как и все остальное. Она лежала на койке, точнее ее обугленные останки. Запах жженого мяса был невыносимым.

Элизабет, поперхнувшись, отвернулась.

Несмотря на тошноту, Джордж успел заметить, что простыни под телом совершенно не обгорели. Как будто Тетушку Эльзу бросили в доменную печь, вытащили и положили обратно. Но к тому времени все уже знали, что произошло, и это не от жары. Точнее не от жары в их понимании.

Затем они нашли Крайчека.

Он был еще жив, хотя находился при смерти. Его тело сильно обгорело, но лицо почти не пострадало. Волосы у него побелели, как и глаза. Он лежал на койке и, давясь, откашливал сгустки светящейся слизи, вроде той, которую они видели на палубе. С ним произошли страшные перемены. Это касалось не только его глаз, похожих на запотевшие от пара зеркала, и светящейся слизи, текущей изо рта. Было еще и другое. Крайчек словно постарел на сотню лет, как будто был подброшен на немыслимую высоту, и с такой скоростью, что все его тело обгорело до мяса.

Хотя он не мог видеть их, он знал об их присутствии.

— О, да, о, да, да, да, да, да. Оно пришло, пока вас не было… разноцветное, огненное, с ледяными глазами… оно пришло и продолжает приходить снова и снова…

Джордж хотел зажать себе уши, потому что был не в силах слышать эти профанации. Не хотел чувствовать, как они пронзают его мозг, рвут его на части. Потому что в Измерении Икс обитали существа, с которыми можно было сражаться. Но были и другие — призраки, разные мерзости, и то ползучее призрачное вещество. И против них у тебя не было ни единого шанса. И где здесь Божественное Провидение?

Крайчек продолжал что-то говорить. Он то и дело кашлял, стонал и издавал пронзительные, безумные звуки, которые никто, находящийся в здравом уме не смог бы издать.

— Вы… вы должны это видеть… оно такое холодное… такое яркое… такое жаркое и холодное… влажное и сухое… оно затягивает тебя в свой черный разум… в ледяную обжигающую вечную тьму… о, о, о, вы увидите… вы почувствуете его, а оно почувствует вас…

А потом он умер.

Просто замер на полуслове, и все.

Казалось, никто не мог пошелохнуться. Все были такими же неподвижными, как труп Крайчека. Он могли лишь смотреть друг на друга, либо не смотрели, а просто чувствовали. Чувствовали нарастающую, железную тяжесть в душе. Чувствовали, как неуверенность превращает их в статуи, в манекены, в безмолвные неподвижные создания.