— Тогда к лучшему, что письмо украли. Насколько мне известно, Флоранс его не читала. И если это так, то, у кого бы оно теперь ни оказалось, ему достаточно одного взгляда, чтобы понять, что печать не сломана. Значит, Флоранс оставят в покое.

— Значит, она вне опасности. — Жан поглядел на дверь, за которой скрылся Пьер. Она была приоткрыта. Может, сын подслушивал? — Но первое время нельзя оставлять Флоранс без присмотра. Пусть с ней круглые сутки будет одна из сестер. И дай мне знать, если тебе бросится в глаза что-нибудь необычное. Мы с Пьером сразу придем.

Улыбнувшись, она левой рукой коснулась его щеки.

— От всего сердца спасибо, Жан.

— Ты собираешься пойти к графу?

Григория помешкала.

— Сначала я хотела. Но это, пожалуй, принесет больше беды, чем пользы. Если все будет спокойно, я не стану ворошить прошлое — ради самой Флоранс. — Она положила руку на колено Жана, который уже собрался встать. — Нет, не провожай меня. Я одна найду дорогу в монастырь, ничего со мной не случится.

Нагнувшись, она поцеловала его в лоб и поспешно вышла из хижины.

Жан слушал ее шаги, пока они не затихли. По-видимому, в Жеводане было куда больше тайн, нежели лишь загадка бестии.

Глава 29

Глава 29

29 марта 1767 г. монастырь Сен-Грегуар, в окрестностях Овера, юг Франции

Флоранс стояла у окна своей комнаты и смотрела на монастырь, в котором вскоре вновь воцарится покой. Немногие паломники, остановившиеся передохнуть в Сен-Грегуаре, собрались во внутреннем дворе, чтобы выйти на последний отрезок своего пути в Сантьяго де Компостелла.

Приближалось время созерцания, полуденных молитв и чтения Священного писания.

Ее взгляд остановился на кресте на крыше церкви, и она сложила перед грудью руки. «Святой Григорий и святая Матерь Божья, сохрани моего Пьера от клыков бестии и верни его в мои объятия, чтобы мы вместе могли уехать из Жеводана».

Опустив голову, она произнесла про себя «Отче наш» в угоду Господу Всемогущему. Он ведь дал ее ранам залечиться без осложнений.

В этом было позволено убедиться Пьеру — правда, тайком и лишь быстрым взглядом. На большее, чем нежное прикосновение в знак обещания будущих ночей, не хватило времени. И посещать он ее мог лишь с разрешения отца. После того ужасного нападения у нее уже не осталось сомнений, что она должна покинуть Жеводан, невзирая на все тайны, окружавшие ее предполагаемую мать.

Ее молитва оборвалась, слишком уж метались ее мысли. Она прекрасно знала, что убить ее хотели из-за письма. Григория считала, что оно утрачено. Но оно все еще было у Флоранс. Во всяком случае, малая его часть.