— Ах, вот как, у вас что-то на совести? — спросил он с хитрой улыбкой.

— Нет, разумеется, нет. Моя совесть так же Чиста, как и ваша, эксцеленца, — солгала она, опасаясь, не покраснела ли. — Да, у меня есть воспитанница. Ее зовут Флоранс. Флоранс Топэн.

— Ага. — Только и сказал он и на этот раз окончательно ушел.

Григория проводила его взглядом из окна и увидела, как, выйдя во двор, он подозвал двух своих людей. После короткого разговора они оседлали лошадей и уехали из монастыря. Она догадывалась, какое поручение он им дал. Они должны собрать сведения. Легат не положился на ее слова. Аббатиса снова подняла взгляд на распятие. Ну да ничего, она что-нибудь придумает.

Собираясь выйти из рабочей комнаты, она наткнулась на одного из людей легата в латах, который занял свой пост у двери.

— Прошу прощения, достопочтенная аббатиса. — Он поклонился. — Легат Франческо приказал, чтобы я охранял вас, пока мы находимся в ваших стенах.

— Охраняли? От кого же?

— От бестии, — услышала она в ответ. — Он счел это возможностью отблагодарить вас за гостеприимство, оказать вам и всем монахиням Сен-Грегуара особую защиту.

— Тогда пойдите и скажите ему, что мне такая защита не нужна. Это дом Божий.

Охранник покачал головой.

— Вам самой придется это сказать, достопочтенная аббатиса. Я лишь выполняю его приказ.

Ока уже хотела дать сердитый ответ, но быстро взяла себя в руки, ведь иначе она лишь усилит к себе недоверие.

— Благодарю вас. А теперь прошу меня извинить, мне пора удалиться на вечернюю молитву. Ad majoren Dei gloriam, ведь таков ваш красивый девиз?

Охранник с улыбкой перекрестился.

— К вящей славе Господней.

16 мая 1767 г., монастырь Сен-Грегуар, в окрестностях Овера, юг Франинп

Он снился Григории.

Он и она. Он пришел к ней ночью, поднялся в ее келью и делал то, что делают муж и жена, когда живут в браке. То, что она когда-то делала и чем наслаждалась.

Чудесные ощущения, охватившие ее во сне, были столь реальными, что проснулась она от греховного жара внизу живота. Сладострастию нет места в жизни аббатисы. Рассудком она это понимала. Но с того сна ее тело еще больше его желало. За такие мысли она наказала себя работой вдвое упорнее и новыми покаянными молитвами.

«Молю тебя, Господи, забери у меня эти мысли. Или дай мне мудрости понять, откуда они берутся и что значат».