«Это было бы хорошо, – решил Вася. – А то устал я что-то. Да и дети… сколько еще можно им мучиться».

Его тело тем временем шло прямо к ведьме, стоявшей возле кресла.

Тут за его спиной раздался звук, который Вася даже не опознал, настолько он оказался неожиданным и неуместным. Негромкое металлическое клацанье, сухой скрежет. Очень знакомый. Конечно же, он слышал его сотни, тысячи раз.

Вася смотрел на ведьму и потому заметил, как она вздрогнула. Нечисть вмиг забыла о нем и вытянула шею. Она стремилась заглянуть ему за спину, туда, где, скрытый отцом от ее глаз, стоял Женька.

Оттуда снова донесся тот самый скрежет.

– Ах ты, гаденыш! – завопила ведьма и ринулась мимо отца к сыну.

Васина рука вскинулась как раз вовремя, схватила тварь за тощую шею и отбросила назад. Он, не веря сам себе, посмотрел на ладонь, покрутил ею перед лицом.

– Папа!

Вася обернулся. Женька ползал на коленях по полу и ревел в голос, пытаясь отыскать что-то в густом ковре. Он бросился к сыну, запутался в штанах и упал рядом с ним.

– Женька, что случилось?

– Зажигалка упала! Надо поджечь!..

Других объяснений Васе не потребовалось. Он зашарил ладонями по ковру, кривясь от омерзения, пробудившегося в душе. Волосы пытались схватить его, удержать руки и ни в коем случае не дать отыскать то, что скрылось под ними.

Позади раздалось злобное шипение.

Вася бросил взгляд через плечо. Ведьма стояла на четвереньках и, скалясь, смотрела на них. Он с усилием отвел глаза и ощутил, как стремительно немеют руки и отнимаются ноги. Вася зарычал, двинул ладонью вбок и ее ребром ощутил что-то твердое, прохладное.

Сын тут же заметил это, метнулся к руке отца, накрыл ладошками ковер, повел кругами.

– Чрево! – выкрикнула вдруг ведьма.

Женька завизжал, скорчился, схватился за живот и упал на бок.

Вася услышал шорох. Ведьма приближалась. Вот в поле его зрения появились голова и руки, вслед за ними показалось и тело. Карга не стала вставать на ноги, предпочла добраться до своих врагов на четвереньках. Вася понадеялся было на то, что ей плохо.

– Рана! – завопила она.

Женькин визг прервался. Теперь он беззвучно разевал рот, как бывало с ним, да и с Любой, пока не подросла, всякий раз, когда боль оказывалась слишком сильной. Пальцы, прижатые к курточке, окрасились красным. Малыш обмяк, его ноги вытянулись, тело безвольно перевернулось на живот.