— Зотикус, это правда? — бледнея еще сильней, хотя куда бы уж еще, спрашивает Айлин.

— Да, — с силой выталкиваю из себя я.

— То есть, когда ты поддерживал меня, говорил добрые слова, пытался убедить идти вперед… Поил меня своей кровью… Ты знал, что убьешь меня? Представлял, как это сделаешь? Как же это мерзко… Ты был единственный, кому я верила. Единственный, понимаешь? — во взгляде Айлин столько боли, что я беспокоюсь за ее душевное состояние.

— Прости, что казался лучше, чем я есть.

— Но за что? — недоумевает Айлин. — Чем я тебе не угодила?

— Ему поручила это твоя бабушка, — вносит ясность Амалик. — Она боялась оставить тебя одну, а твоя учительница лишь усугубила ситуацию, накрутив ее всякими небылицами. Я допустил это, потому что знал, чем все закончится. Мне известна дата кончины каждого из присутствующих здесь и все события, что ей будут предшествовать. Все эти знания открыты для меня.

— В таком случае советую всем начать молиться и каяться, — с усмешкой произносит Америго. — Времени остается все меньше.

— Не обращайте внимания, — уловив в зале напряжение, лучезарно улыбается Амалик. — Парень так придает себе храбрости. Ведь не каждый день принимаешь участие в подобном историческом моменте. Итак, Айлин, теперь, узнав правду, ты поменяешь свое решение?

— Нет, — холодно отвечает Айлин, глядя перед собой. — Я выбираю Америго.

— Что ж… — спесь спадает с Амалика, уступая на короткий миг место нерешительности. Неужели моему брату действительно удалось просчитать его? — Пусть будет так.

— Прощай, Зотикус, — обнимает меня Америго, и что-то маленькое и холодное оказывается у меня сзади под поясом брюк. — Прости меня за все.

— И ты прости. Я был не прав, — искренне говорю, хлопая его по спине.

— Ты это серьезно? — Америго отодвигается и вопросительно смотрит на меня.

— Да, признаю, что был идиотом и повел себя как трус, — не знаю, смог ли бы сказать это в другой ситуации. Сейчас мне хочется, чтобы он знал, что я сожалею. Несмотря на то, что хочу верить в лучшее, допускаю, что это может быть наш последний разговор.

— Повтори еще раз! — нагло просит Америго.

— Я был не прав.

— Вот оно — наслаждение для моей души, — бахвалится Америго.

— Какие нежности, — снисходительно замечает Амалик. На сцену взявшись за руки, поднимаются Петра и Фео. Девочка держит в руках четыре красных цветка, мальчик белых. Следом за ними идет Сабина. Она похудела и осунулась за эти дни. Под глазами пролегли черные тени. Бросает на меня безучастный взгляд и останавливается напротив Амалика. В ее руках тоже цветы. В том же количестве. Их сопровождают два охранника мага — и становятся между мной и Амаликом. Увидев сестру, Айлин с трудом удерживается на ногах и, шатаясь, хватается за плечо Америго.