Кто имеется в виду, непонятно, но дед явно знает больше, чем я. Мелькает мысль, а не пристрелить ли его? Но тело не слушается. Словно дед прочно засел в моей голове и ковыряется там. Нет сил сопротивляться, и я киваю. Глубоко вдыхаю. Поднимаюсь сам, поднимаю обезображенное тело. Оно кажется неестественно легким.

Дед говорит:

– Это он сгнил изнутри, потому и легкий, как перышко.

Он что? Читает мои мысли?

Подъем в гору кажется бесконечным. Молочная дымка стелется под ногами и чуть опережает меня, словно показывает дорогу.

Старик не помогает, но неотступно следует сзади. Это мы с Хлюстом должны вести его, но роли поменялись, и пушечным мясом стал я. С Мелким на плечах я спускался с холма, а поднимаюсь уже с телом Хлюста. Это какое-то глупое совпадение, в котором я – носильщик мертвых и умирающих. Харон, перевозящий души через воды Стикса.

Наконец среди зарослей кедра показывается темное пятно – часовенка. Вокруг тихо, ветер воет за спиной, в низине. А тут покой и умиротворение, которые и должны быть в месте молитвы. Если бы…

Внутри часовни кто-то или что-то есть, я это чувствую. Становится не по себе. Ноги отказываются идти. Кажется, жухлая листва цепляется за подошвы, которые и так стали неимоверно тяжелыми. Невидимые в темноте глаза внимательно разглядывают меня из окна-бойницы.

Дверь в часовенку приоткрыта.

– Ну что, входи, – звучит за спиной голос старика.

Аккуратно толкаю ногой дверь, и она со скрипом открывается, я протискиваюсь внутрь. С облегчением сваливаю на пол тело Хлюста. Грохочут сухие доски.

Внутри темно, только маленькое оконце скупо пропускает лучи восходящего солнца. Стоялый воздух подергивается. В глубине часовни что-то шевелится. От стены отлипает черный силуэт. На негнущихся ногах он идет ко мне. Что-то заставляет меня пробудиться от гипнотического состояния. Я словно надолго задержал дыхание, а теперь судорожно ловлю ртом воздух. «Опасность! Опасность!» – стучит в висках кровь.

Тело реагирует быстрее, чем голова. Я сбрасываю с плеча винтовку и давлю на спусковой крючок. Тень пошатывается, но продолжает идти, она держится неестественно прямо, словно марширует. Затвор налево, тяну до щелчка на себя и обратно от себя в паз.

Надавить спусковой крючок, затвор на себя, затвор от себя.

Тень уже близко.

Надавить спусковой крючок, затвор на себя, затвор от себя.

Я понимаю, что два последних выстрела ушли куда-то в стену.

Тень стоит уже рядом, мне удается разглядеть бледное лицо и глаза с черными неподвижными зрачками. Руки плетями болтаются вдоль туловища, одна из них поднимается и бьет меня. Холодные костяшки крошат зубы, и теплая кровь наполняет рот, омывает обрубок языка. Бледный выбивает винтовку из моих рук, с легкостью поднимает меня и кидает в глубь помещения.