В день приезда, в гостинице, Давид познакомился с профессором Мелиариусом – главой научной экспедиции, уже готовой двинуться в глубь африканского континента. Он представился ученому мужу, чьи седые бакенбарды походили на два опаленных куста, фольклористом и собирателем языческих обрядов. Все, что нужно было Давиду, это стать попутчиком профессора до южной границы Египта…

Следующим утром на широкой террасе второго этажа гостиницы, под пестрым тентом, Давид с аппетитом поглощал морского окуня, запеченного в черепашьих яйцах. Он смотрел на горизонт Средиземного моря, запивая рыбу белым вином, когда ультрамариновая тень легла на белую скатерть его стола и посуду.

– Господин Гедеон, если не ошибаюсь?

На Давида смотрел сухощавый араб в белоснежном европейском костюме и белой широкополой шляпе.

– Не ошибаетесь. С кем имею честь?..

Араб добродушно улыбнулся, показав крупные белые зубы.

– Камил Мухаммад Ибрагим ал Галил, – сняв шляпу, представился он и, взглянув на свободный стул, спросил: – Вы позволите? – И, усаживаясь напротив, сообщил: – Я врач экспедиции, членом которой вы решили стать. Не удивляйтесь моему языку, я родился в Сирии, но вырос и учился в Европе, имею степень бакалавра и знаю пять языков.

Его история была занимательна: ал Галил оказался сыном визиря Бендеша, небольшого деспотического государства. Сразу после переворота, во время которого был убит высокопоставленный отец Камила, юноша тайно был увезен матерью и приближенными в Европу, где они и остались навсегда. На родине лишенный состояния, ал Галил получил профессию бакалавра медицины и практиковал в разных концах света.

Ал Галил заказал себе стакан простой воды со льдом и доверительно улыбнулся Давиду.

– Мне сказали, что вы интересуетесь язычеством, за последние полтора тысячелетия пустившим ростки сквозь каменные плиты ислама, укрывшие север Африки. Это так?

– Возможно, – ответил Давид.

– Простите мое любопытство, но эта страна так велика, так насыщена призраками минувших тысячелетий, что наверняка вы, ученый, интересуетесь чем-то определенным?

– Я иду по стопам пророка Мани.

– Ах, вот оно что, – едва пригубив воду, откликнулся ал Галил. – Вас, господин Гедеон, интересует коэффициент добра и зла в этом мире? – Его улыбка была иронична и загадочна. – Но, господин Гедеон, Мани никогда не доходил до Аль-Шабата.

– А с чего вы взяли, что я направляюсь именно в Аль-Шабат?

Араб пожал плечами:

– Вы сказали Мелиариусу, что покинете нас у южной границы и что маршрут экспедиции полностью вас устраивает. То есть, оставив нас, вы окажетесь всего в тридцати милях от Аль-Шабата. Но именно Аль-Шабат – один из самых древних и самых загадочных городов этой страны. И вы, ученый, тем более интересующийся древними мистериями, наверняка, знаете об этом. Именно Аль-Шабат на протяжении тысячелетий был распространителем различных вероучений самого нелицеприятного толка. Их не смогли задавить ни эллинская культура, сама дрогнувшая под напором восточного мистицизма, ни даже ислам. Что существенно… Не будьте так подозрительны, господин Гедеон, я вам не враг. Я просто хорошо знаю эту страну, довольно постранствовал по ней и многое здесь повидал. Но, повторяю, Мани в Аль-Шабате не было. Но там был некто другой…