– Любопытство было так велико, что вы не боялись погибнуть? – нахмурившись, прервал его Давид.

Он слушал этот рассказ, до сих пор не зная – верить собеседнику или нет.

Глаза ал Галила неистово сверкнули:

– Представьте – не боялся! Охранники на вилле Балдуина носят на лице повязки, открытыми остаются только их глаза. Расчет казался мне правильным. Я уже был у дверей, ведущих в подземный дворец каиритов, где и находилась таинственная зала. Но я проиграл сразу, как только открыл эту дверь. Что меня подвело? – незнание заветных слов, смысл которых ясен только посвященным. Один из охранников сорвал с меня повязку и чалму, другой выхватил из ножен меч. Я не боялся драться – сын визиря Бендеша должен быть не только образованным человеком, но еще и воином. Уже к четырнадцати годам я владел любым холодным оружием и со ста метров мог расплющить свинцовой горошиной самую мелкую монету. Всему этому научил меня отец и его лучшие воины. Двух из охранников, как это ни прискорбно, я поразил ножами, предусмотрительно спрятанными в сапогах. Третьего уложил своим мечом – ведь на мне было обмундирование усыпленного ал Фаюма. Чего мне хотелось менее всего, так это пользоваться револьвером: я боялся вызвать панику – сражаться с целой армией не входило в мои скромные планы. Теперь нужно было бежать – и со всех ног. Я еще не успел пройти и трети дороги назад, как меня остановила другая охрана. Если бы я тогда мог знать тайный язык каиритов! Все уже грозило повториться, и тогда я пошел напролом: я с ходу заявил им, что обнаружил внизу трупы защитников дворца, что, возможно, кто-то чужой, очень опасный, проник в тайные коридоры виллы. Создав панику, я сумел выбраться наверх. Уже в саду, окружавшем виллу Балдуина, я поймал одну из лошадей и что есть силы помчался в город. Там первым делом я сбрил бороду, обрил наголо голову и переоделся в оборванца. Беглеца, преступника, изменника, конечно же, искали. Меня ожидала, наверное, страшная расправа. Два месяца я работал прислугой у одного гончара, хромал на левую ногу, перевязал левый глаз, шепелявил и коверкал слова. В начале третьего месяца я сбежал из Аль-Шабата. Я избежал смерти, господин Гедеон, и это было главным. С тех пор прошло восемнадцать лет!

Ал Галил подозвал араба-официанта, заказал еще стакан воды со льдом.

– Если бы тогда я знал тайный язык каиритов, – повторил он, не отпуская взгляда собеседника, – если бы тогда я знал его!

– Что вы хотите сказать этим «тогда»? – спросил Давид. – Коль начали, так продолжайте.

– Я хочу сказать, господин Гедеон, что вот уже год, как я знаю этот язык. Знаю его во всех мелочах, и остается только одно – испытать его на деле!