Боже, почему Игорь так долго торчит на работе?! Без него так пусто, так одиноко… Она чувствовала себя в квартире как в тюрьме, зверьком в ловушке. Хотелось отгрызть себе ногу и освободиться из капкана. Это старым девам, вроде той бабки, что где-то по соседству в доме обитает, кошки заменяют мужчин. Для нее же Чубакка, милый, глупый, лохматый Чуба, всего лишь дополнительная обуза. Будто еще один младенец, которого тоже нужно поить и кормить и который тоже действует на нервы. Надо, кстати, наполнить миску и вычистить лоток. И стоит принять еще пару таблеток обезболивающего, иначе она просто не выдержит. Но сначала Павлуша – прежде всего нужно позаботиться о ее маленьком плаксивом чуде.

Словно издеваясь, младенец прекратил реветь, как только она подошла к двери в его комнату. Тишина навалилась внезапно. Так, словно и не разрывалось еще секунду назад от детских криков у нее все в голове, грозя расколоть череп изнутри.

– Павлик?..

Подчинившись безотчетному, но острому позыву, Оленька убрала ладонь с ручки и, медленно приблизившись, осторожно прижала к шершавой поверхности ухо. Удивительно, но из-за двери доносился запах домашней выпечки. Или даже варенья. Ну да, точно, из комнаты Павлика пахло вареньем. Этот запах был ей знаком, напоминал о детстве, когда папа ставил на плиту огромный таз с присыпанными сахаром сливами и включал конфорку. Потом всю зиму сладким объедались…

А за дверью кто-то дышал. Различив этот протяжный, глухой звук, Оленька сразу вспомнила Дарта Вейдера. Потом она подумала о животном. Не о Чубе – нет, о ком-то огромном, могучем. Как настоящий Чубакка из кино или даже еще больше. И злее, гораздо злее.

Оленьке стало страшно. Кто-то или что-то было там, внутри, вместе с ее сыном! А Павлик затих так неожиданно и резко, будто его самого вдруг раз – и не стало.

Собравшись с духом, она рывком распахнула дверь и шагнула вперед, не зная и не желая дальше гадать, кто или что может поджидать ее в комнате.

Никого.

Только детская кроватка с агукающим, укутанным в голубое младенцем внутри. И несколько паутинок, протянувшихся с потолка. Они раскачивались на легком сквозняке над кроваткой, как украшения. Оленька подошла, погладила Павлика по круглой щеке, на которой, совсем как у папы, проступала очаровательная ямочка. Поправила одеяльце. Посмотрела в окно. Снаружи накрапывал дождик, непогода раскрасила все оттенками серого. Возможно, это шум дождя она спросонок приняла за чье-то дыхание?..

«Дождь по имени Дарт Вейдер» – хорошее название для студенческого фильма. Когда-нибудь она снимет такой. Оленька хихикнула. Смахнула упавшую на лицо паутину. Тонкая нить прилипла к ладони, накрыв линию жизни миниатюрным подобием серого савана. Запястью стало щекотно. Запах кипящего варенья продолжал кружить голову. Все еще в полубреду, не до конца осознавая, что делает, Оленька поднесла ладонь ко рту и слизнула паутинку.