– Нет! Стой, где стоишь! Иначе ты ничего не получишь! Не подходи! – Теперь мне уже не хотелось забить нищенку до смерти. Я желал лишь одного – бежать подальше от проклятого места.

– Да, джентльмен. Как скажете, – забормотала, попятившись, женщина. Эверет все так же насмешливо смотрела на меня единственным открытым глазом. Свернутая челюсть сползла вниз, отчего казалось, будто трупик беззвучно хохочет. Я был недалек от того, чтобы услышать ее смех наяву. – Прошу вас, дайте фунт или сколько сможете. И он вылечит ее, обязательно вылечит. Прошу вас, сэр… Ему нужно десять фунтов. Он всегда берет такую сумму. И всегда вылечивает. У меня уже есть девять. Спрятаны надежно, так, что не найдет ни одна пронырливая крыса. Еще один, сэр, всего лишь один.

Что такое фунт для обычного человека? Для того, кто имеет постоянную работу, жилье, семью, кто может позволить себе приличную еду, это треть месячной зарплаты. Для нас с Китти это две трети моего заработка на верфи, который позволяет нам жить по-человечески. Для нищего это месяц, а то и более, сытной жизни, недорогая, но чистая ночлежка и возможность раздобыть себе теплую одежду, спасающую от ночной сырости.

Девять фунтов ровно в девять раз умножают ценность того, что я перечислил.

Если нищенка не лгала, то… То это значит, что безумие способно совершить невозможное. Судя по трупным пятнам, девочка умерла не более трех недель назад. Раздобыть за это время подобную сумму исключительно подаянием – невероятно. Впрочем, недавние слова нищенки свидетельствовали о том, что она торгует своим телом, хотя сомнительно, чтобы это принесло ей хоть грош.

И все-таки я понимал, что она не врет, хотя сей факт был выше всякого уразумения.

Боль в ладони стала нестерпимой. Приближался критический момент, когда зажигалка раскалится настолько, что неминуемо случится взрыв.

Мои чувства пришли в полное замешательство. Теперь мне не хотелось бежать отсюда и тем более бить нищенку. Я всей душой хотел увидеть человека, посмевшего обмануть безумную мать, таскавшую труп собственного ребенка в надежде на чудо воскрешения.

Боль стала нестерпимой, но я не позволял себе погасить огонь, иначе темнота сокрушила бы все преграды, стоящие между мной и нищенкой. Отчего-то я был уверен, что женщина пойдет на все, даже на то, чтобы перегрызть мне горло. Пусть шансов совершить убийство с грабежом у нее было меньше, чем воскресить Эверет, я боялся даже вообразить, что это существо коснется меня своими руками-крючьями. Поэтому зажигалка перекочевала в другую ладонь. Тотчас кожу пронзило огнем, и в голове у меня слегка прояснилось.