Нищенка убрала руку и взглянула куда-то за мою спину. Ее улыбка стала шире, но теперь она светилась не благодарностью, но неподдельной любовью. Нечто подобное я видел у матери в ту пору, когда нужда еще не превратила ее в манекен, неспособный на проявление хоть каких-то чувств, кроме отчаяния.

В этот момент я понял, что ОН ИСЦЕЛИЛ ЭВЕРЕТ.

Что-то коснулось моего запястья. Крохотное, влажное, холодное, на ощупь сходное со стылой начинкой, вынутой из мясного пирога. Я не успел сжать ладонь, и в нее заползло мягкое кожистое насекомое, снабженное пятерней белесых лапок. Словно лакированные башмачки, каждую лапку увенчивал острый, давно не стриженный ноготок. Разумеется, это было никакое не насекомое и тем более не содержимое пирога. Свою ладошку в мою ладонь вложил ребенок.

Крохотные пальчики задвигались. Скреб-скреб-скреб…

Я знал, что должен повернуться, но не в силах был этого сделать. Древний инстинкт выживания, заставляющий первобытных людей прятаться в пещерах, а детей с головой укрываться одеялом, блокировал мои движения.

Не существовало пещеры или, на худой конец, одеяла, под которым можно было надежно укрыться от всех на свете страхов. Имелся лишь пустой островок посередине вокзала, поток лиц, проносящийся мимо, скреб-поскреб по моей щеке, и это…

ОН ВЫЛЕЧИЛ ДЕВОЧКУ… ОН ВЫЛЕЧИЛ ЭВЕРЕТ… ОН…

Крохотная ладошка крепко обхватила мой указательный палец. Это ощущение в достаточной мере доказало, что все происходящее не сон и не бред. ОН ВЫЛЕЧИЛ МАЛЫШКУ.

Я обернулся.

Эверет подросла…

Это была последняя мысль перед тем, как земля под ногами куда-то пропала, а я нырнул в мутное марево обморока.

Спустя несколько часов я очнулся в ночлежке, где к Рождеству открыли временный медпункт для бездомных. Никто не мог рассказать что-либо существенное. Оказывается, полисмены решили, что нашли в доску надравшегося пьянчугу, и собирались отвезти меня в участок. Благо, из моего рта ничем не разило, потому меня доставили сюда.

Больше я никогда не видел Эверет и ее мать.

Часть 6

Я решил написать эту историю, потому что так легче отличить правду от фантазий, порожденных разыгравшимся воображением. Прежде чем перенести все на бумагу, я по многу раз воскрешал в памяти случившееся, дробил на мелкие кусочки и вновь собирал, словно мозаику. Время имеет свойство добавлять нюансы, не имеющие отношения к реальности, но я не желаю терять четкости воспоминаний. Поэтому пишу.

Нынче весна, начало марта, пока еще вьюжит и, дай Бог, холода продержатся еще минимум пару недель. Как это ни странно, но нам с Китти холод сейчас жизненно необходим. То, что для босяков равносильно бичу смерти, для нас – живительная сила. Правда, это больше относится к сестре, нежели ко мне.