Получается, что похвалиться-то, кроме костюма, нечем. Вот и пуляется торреро от тоски стрелами, отравленными ядом зависти к быку и алчности к мимолетной славе...

Короче, услышав про отделившуюся голову, Капоне не выдержал усидеть на месте, почуял шанс размять конечности. Забыв про опасность раскрыть место секретного пребывания, выскочил из кресла.

- Давай, Каддафи, навешивай, сейчас покажу высший класс! – крикнул Альфонсо, встав в позу вратаря, собирающегося взять пенальти:  чуть присел, расставил руки-ноги. И топтался беспокойно из стороны в сторону - боком как краб.

Каддафи не отказался, был тот еще любитель футбола чужими головами. Разжал пальцы, Эржбета полетела вниз с криком ужаса:

- Не-е-е-т!

Получив от полковника добрый пинок в ухо, полетела с тем же криком к Капоне. Тот действительно показал высший пилотаж вратарского искусства – удар «скорпион»: подпрыгнул повыше, поднырнул под мяч и ударом обеих пяток отправил несчастную голову подальше от ворот... то есть от камина.

Графиня летела долго, громко причитая и жалуясь, стукнулась о стену со смачным шмяком и укатилась куда-то под мебель. Больше ее в тот день не видели.

- Аминь, - сказал Холмс.

- Аллах акбар, - сказал Каддафи.

- Ваша очередь, полковник, - сказал де Лаваль.

7.

Отвечать на предложение исповедаться Каддафи не спешил. Начисто вытерев нож о край накидки, неторопливо уселся на место прямо напротив барона.

- Монсеньор, меня вы можете спокойно оставить без прокурорского преследования по причине особого статуса, - запутанно начал полковник.

- Особым статусом здесь пользуюсь только я, - сказал хозяин положения.

- Вы не можете меня сравнивать с остальными, я слишком много вам помогал, финансово и советами. Я слишком много знаю...

- Именно потому.

- Позвольте опротестовать ваше решение.

В голосе Каддафи начало проскальзывать раздражение. А также настойчивое недовольство и даже угроза. Придвинув стул ближе к столу, он наклонился вперед, будто для доверительного разговора – только с бароном.

– Мы связаны смертельными тайнами, такими, которые объединяют только членов семьи, - заговорил он приглушенно. Но его все равно услышали, даже дарьина голова, которая недвусмысленно качнулась в ладье.

- Вы не можете позволить хладнокровно расправиться с родственником, - продолжал приводить доводы диктатор. - К тому же моя личная причастность к попытке умертвить вашу супругу не доказана документально. Где протоколы, донесения, фотографии? Прав был Капоне. Приговор, основанный на незаконных уликах, законной силы не имеет! – выкрикнул отчаянно Каддафи и прихлопнул по крышке стола.