Выглянув в коридор, она заметила кресло на колесиках. Джослин, не раздумывая, закатила его в палату. Затащила на него Мэтта, обула сына в кроссовки и поставила ноги сына на подножки кресла.

Мэтт не шелохнулся, он вроде бы ничего не осознавал, но его пальцы впились в подлокотники, а единственный широко открытый глаз, жемчужно-белый, слепо и напряженно глядел вперед.

Он пытался совершить самоубийство, а теперь и ты тоже, подумала она.

Мальчик всего неделю за пределами Блэк Спринг, а ты приехала сегодня утром.

Еще слишком рано, чтобы ее проклятие погубило тебя здесь и сейчас.

Что же это означает? И что за удары ты ощутила несколько минут назад?

Джослин обмотала ноги Мэтта простыней и одеялом и взяла со столика глазные капли.

В надежде, что в коридоре будет пусто, вытолкнула из палаты кресло, на котором сидел Мэтт.

Увы, у автомата с напитками стояли две медсестры. Женщины о чем-то болтали. Подавив желание бежать, Джослин направилась к лифтам, толкая кресло перед собой. Нажала кнопку. Когда звякнул сигнал, возвещая о прибытии лифта, и дверцы разъехались в разные стороны, Джослин окликнули:

– Мэм?

И еще раз, гораздо громче:

– Мэм!

Стиснув зубы, Джослин решительно втолкнула кресло в кабину.

Медсестры приближались. Только бы успеть!..

Джослин ударила по кнопке первого этажа, и лифт плавно поехал вниз.

Возгласы медсестер стихли.

В приемной столпился народ, и никто не обратил на них внимания. Джослин пробиралась к выходу. Заталкивая кресло между створок вращающихся дверей, принялась искать взглядом «Тойоту». Машины не было.

Ветер начал трепать одеяло на ногах Мэтта. Джослин ощутила, как перед ней снова открывается темная бездонная пропасть.

Чтобы отвлечься, в сотый раз набрала номер Стива и снова не дозвонилась.

– Проклятье! – крикнула она в полнейшем отчаянии и раздражении.