– Вот именно, – Федор пристально посмотрел на Никодима. – Зачем тянуть резину?

– Поставь себя на мое место, и поймешь зачем. На это просто невозможно решиться.

– Ты на своем месте, а я – на своем, – ответил Федор. – И переставлять нас не надо. А решимости у тебя всегда было побольше, чем у меня с Еремой вместе. Пошли…

– Погоди. Давай хоть по рюмке опрокинем. За отца.

– Хорошо, – Федор повернулся к окну, всмотрелся в стиснутый белой рамой мрак. – Звезды начали гаснуть. Но выпить мы успеем.

Из этой фразы получился бы прекрасный рекламный слоган, успел подумать Никодим, пока брат разливал спиртное. «Утро больше не наступит, но у нас еще есть время, чтобы насладиться водкой Такой-то». Отличное завершение для карьеры. Он поднял свою рюмку, наполненную до краев.

– За отца, ребят. Он был хорошим человеком и сделал для людей так много, что они никогда не смогут понять и оценить этого.

– Точно, – согласился Ерема, а Федор просто кивнул.

Они выпили. Никодим сморщился от ацетоновой горечи, но проглотил.

– Ну и палятина, – пробормотал он, протягивая руку к пакетику с сушками, лежащему под самоваром. – Не могли что-нибудь подороже найти?

– Времени не было, – отрезал Федор. – И разницы все равно никакой. Пойдем.

– Стоп. Дай мне еще минуту – бабу свою предупредить хоть.

– Черт, лады, только минуту.

– Ага.

Доставая сотовый из кармана джинсов, Никодим поднялся со стула.

– Ты куда? – прищурился Федор.

– В сени. Позвонить.

– Отсюда звони. Родня все-таки, нам нечего друг от друга скрывать.

– Боишься, что сбегу? – с кривой улыбкой спросил Никодим. – Да?

– Времени нет, – невозмутимо ответил Федор. – Звони быстрее.