– Как ты думаешь, почему?

– Скорее всего, потому, что и сама не знала.

– Или потому, что отлично знала.

Меня охватил гнев.

– Так что, теперь я должен поверить, что среди нас под видом людей ходят демоны, и именно они в ответе за все зло на свете? Не мы, не человечество, а демоны? Все из-за них? Что дальше, садовые гномики? И дай-ка угадаю, отцом Бернарда был сам Дьявол, так? Бернард у нас, значит, ребенок Розмари? Да ладно! Херня это. Я уже сказал: я тут не в игры играю. Мне нужны ответы, а не гребаные сказочки из темных веков.

– О-о-ой, большой сильный мужик требует ответов! – Клаудия притворно поежилась. – Ты сам ко мне пришел, помнишь? Сам начал рассказывать о своих снах и видениях. Сам хотел знать правду. Так что слушай внимательно, придурок. Я ни разу не сказала, что кто-то, кроме людей, виноват во всем плохом, что есть в мире. Но люди выбирают, принимают решения, ясно? Искушения повсюду, и как только выбор сделан, на людей начинают влиять определенные силы. Силы, которые существуют на самом деле. И хорошие, и плохие. И они вечно друг с другом воюют. Они в нас самих и повсюду вокруг – и ты сам это знаешь. Мы все знаем, потому что слышим голоса в голове, шепот – и просто учимся не обращать на них внимания, отмахиваемся, придумываем ярлыки вроде «сознания». Так устроен мир, Платон. И этот, и потусторонний.

Я провел рукой по промокшим от пота волосам.

– Господи, я так запутался…

– Этим-то и питается зло. Замешательство. Заблуждение. Неуверенность. Хаос. И чем дальше заходишь – тем хуже. Зло становится все сильнее и иррациональнее, потому что во мраке ничто не имеет смысла. – Клаудия сунула в рот новую сигарету. – Добро пожаловать во взрослый мир, засранец.

– Я знал мать Бернарда, – с нажимом проговорил я. Крошечные бикини и коротенькие полотенца, они вечно соскальзывают, сползают, падают – а под ними гладкая, поблескивающая от крема загорелая кожа. – Я знал Линду. – Комната наверху у лестницы, ее спальня: кровать у дальней стены, разномастные тумбочки по обеим сторонам изголовья, переполненные пепельницы и пустые бутылки. – Она была чудаковатой, но… – Повсюду валяется или рассована по пластиковым корзинам одежда, как будто ее небрежно раскидывали вокруг; гладильная доска у одной стены, туалетный столик с зеркалом и платяной шкаф – у другой, – …совершенно безобидной. – Губная помада и косметика, маленькие бутылочки с лаком, одеколоном и дезодорантом, баночки с мылом и порошками звякают, ударяясь друг о друга. – Я знал ее, – снова сказал я.