В своей демонической шестой книге энциклопедии, которую лучше не читать после наступления темноты, Коттон Матер описывает тот кошмар, называя все вещи своими именами. Непреклонный, как ветхозаветный пророк, он невозмутимо поведал о животном, породившем на свет полуживотное-получеловека с бельмом на глазу, и о несчастном пьяном бродяге, которого повесили за то, что у него было такое же бельмо. Но смело описав этот факт, Коттон не пошел дальше. Может быть, он не знал, что произошло впоследствии, может, знал, но не смел сказать. Многие знали, но не смели говорить. Иначе как объяснить обилие сплетен о том, что некий бездетный, одинокий и озлобленный человек поставил серую плиту без надписи над обходимой всеми могилой и еще скрывал что-то под замком у себя на чердаке. Если собрать вместе все эти изобилующие недомолвками легенды, то и у самых отъявленных смельчаков волосы встанут дыбом.

Все это изложено в дневнике моего предка — все намеки и запретные предания о чудовище с бельмом на глазу, которое видели ночью в окнах или на пустынных лужайках около леса. Что-то напало на моего предка на тропе через темную лесную долину, и с тех пор у него остались шрамы от рогов на груди и от когтей на спине, а когда обеспокоенные поселенцы рассмотрели отпечатки шагов в пыли, то обнаружили следы раздвоенных копыт и человекоподобных лап. Сохранился рассказ почтового курьера о том, что однажды, проезжая на заре мимо Медоу Хилл, он заметил на опушке какого-то старика, который звал и пытался поймать невиданное, невесомое существо; многие ему верили. И еще, когда в 1710 году тот зловещий старик умер, его похоронили в склепе за era собственным домом, неподалеку от установленной им безымянной могильной плиты. Если все это — досужие сплетни, то почему никто так и не решился открыть ведущую на чердак дверь, и дом остался пустым и необитаемым? А когда из покинутого дома доносился непонятный шум, все испуганно крестились и шептали, что замок на дверях чердака должен быть достаточно крепким. Однако их надежды не сбылись — однажды ночью чудовище ворвалось в дом священника, оставив после себя только обезображенные трупы. С годами предания утратили былую фактическую достоверность — по-видимому, это существо, если только оно действительно жило на свете, умерло. Но страшные легенды о нем остались, еще более страшные от того, что они считались запретными, и в них было столько неясного.

Постепенно мой друг Мэнтон притих, и я видел, что мое повествование произвело на него значительное впечатление. Когда я сделал паузу, он не рассмеялся, но совершенно серьезно спросил о том молодом человеке, который сошел с ума в 1793 году и которого я сделал главным героем своего рассказа. Я объяснил своему другу, зачем этот юноша пошел к заброшенному дому, заметив, что это должно было его заинтересовать, ведь он тоже верит, что старые окна сохраняют отражения тех, кто в них смотрел. Юноша хотел взглянуть на окна чердака, предания об обитателе которого наводили ужас на всю округу, и прибежал обратно с безумными криками.