Мэнтон задумался на минуту, но его аналитический ум не хотел сдаваться. Он был готов, из уважения к моим аргументам, допустить реальность существования некоего монстра, но оговаривался при этом, что даже самые жуткие природные аномалии не следует считать «несказанными» или научно необъяснимыми. Трудно было отказать ему в настойчивости и логике, но у меня в запасе было еще несколько свидетельств старожилов. Эти более современные предания описывали невероятные явления, более страшные, чем любое мыслимое создание природы: гигантские звероподобные существа, иногда видимые, а иногда только осязаемые, рыскали по ночам вокруг заброшенного дома и склепа за ним, вокруг безымянной могилы под серой плитой, из-за которой уже пробился росток. Эти ничем не подтвержденные предания по-прежнему наводят страх на стариков, но почти забыты последними двумя поколениями. Они не дают точных свидетельств о том, были ли подобные видения причиной гибели людей, но все же их не так-то легко сбросить со счетов. Более того, если теория признает, что душа — это психологический портрет человека, отражение его мыслей и чувств, то нельзя забывать, что любое отражение, в том числе и это, может быть искажено. Тогда какое же жуткое зрелище должно представлять собой искаженное отображение психики противоестественного монстра, чудовищной ошибки природы. Больное порождение мертвого мозга ненормального гибрида — не стал бы такой бестелесный кошмар тем самым «несказанным», во всей его отвратительной неприглядности?

Стало совсем темно. Бесшумная летучая мышь задела меня крылом. Должно быть, она коснулась и Мэнтона, я почувствовал в темноте, как он взмахнул рукой. Потом он спросил меня:

— А этот дом, с окном на чердаке, он все еще необитаем?

— Да, — ответил я. — Я был внутри.

— И вы нашли там что-нибудь, на чердаке или где-то еще?

— На чердаке под крышей были кости. Вероятно, их-то и видел тот юноша. Для чувствительного человека этого было бы вполне достаточно. Если все они принадлежали одному существу, то это действительно был монстр, который и в кошмарном сне не привидится. Было бы преступно оставить такие кости в этом мире, поэтому я вернулся туда с мешком, собрал их и отнес к могиле за домом. В надгробии была щель, и я спустил их туда. Не думайте, что это — мои причуды. Если бы вы их только видели! На черепе были четырехдюймовые рога, но при этом лицо и челюсть, как у нас с вами.

Наконец-то я почувствовал, что Мэнтон задрожал, придвинулся поближе ко мне. Но его любопытство было неистребимо:

— А окна?

— Они не сохранились. В одном рама была вырвана целиком, в других уже не было ни куска стекла. Там старинные окна, шестиугольные, ячеистые, такие перестали делать еще в семнадцатом веке. Думаю, уже лет сто назад, или даже больше, там не оставалось стекол. Может быть, юноша перебил их в шоке, во всяком случае, предания ничего об этом не говорят.