На вторую ночь Мария снова попробовала прийти в палатку к проводнику, чтобы лечь с ним/чтобы он ей овладел, но на этот раз проводник ее испугался. Видимо, Иосиф на самом деле боялся Марию, и отчасти из-за этого страха перед ней решил уйти/принял решение оставить все позади.

– Ну чего ты, – шепчет Мария. – Давай. Ты же тоже хочешь.

– Уйди, – стонет проводник. – У тебя глаза тут вот на руках, видишь? Видишь глаза? Моргают, ужас, сил моих нет. Ты когда касаешься и водишь там, они перекатываются и видят меня всего, всю кожу мою видят, как книгу, не могу я, это больно.

Мария плачет в подушку; откуда-то у проводника нашлась подушка.

– Я все равно останусь спать тут, – говорит она. – Хоть на подушке посплю. Достало уже, то сумку под голову, то портфель этот поганый.

Мария засыпает вся в слезах, но во сне улыбается.

В шесть утра начали спуск. Горы будто бы стали мягче, приветливее – вероятно, та сторона была более благосклонной к путешественникам/там, куда они направлялись, природа относилась к человеку снисходительней. Иосиф почти не разговаривал с Марией, но резво и с автоматической покорностью подхватил ее сумку, когда она поскользнулась/начала скользить по болотистому прохладному склону. Портфель он так и не выпустил из правой руки, помогая Марии одной левой/оставшейся свободной рукой.

– Ты молодец, – сказал проводник. – Мужик. Я бы так не смог после такого. Я тобой восхищаюсь.

Это было восхищение Марии, поэтому на нее эти слова не произвели никакого впечатления/ее не впечатлил этот сомнительный комплимент, потому что данное чувство принадлежало ей.

Может ли она отплатить проводнику чем-то еще, думает Мария, и ее глаза набухают слезами. Все, что она чувствует после той ночи, целиком и полностью принадлежит лишь ей, поэтому Мария не до конца понимает, зачем она ввязалась в это опасное и, безусловно, замечательное путешествие, подарившее ей столько бессмысленных, неразделенных мгновений страсти и боли.

Ближе к ночи они спустились вниз: с горы уже были видны мельтешащие, переливающиеся обещанием нового дома желтые огоньки Ц. Судя по всему, переход удался: проводник точно знал все тропинки/он великолепно знал путь. Когда дошли до первой высокогорной улочки города, Иосиф отдал кожаный невозможной тяжести портфель проводнику: оказалось, что целью перехода было спасение находившейся внутри портфеля рукописи, а не спасение жизни Марии и Иосифа. Это была большая удача, потому что, если бы целью перехода было спасение жизни, проводник бы их убил/если бы целью перехода было сохранение их жизней, проводнику пришлось бы убить их в конце. Проводник облегченно вздохнул – возможно, ему и самому не очень хотелось убивать/ему часто приходилось убивать в подобных ситуациях, и он был счастлив как-то разнообразить свои рабочие будни.