Ничего кроме этих бестолковых эпитетов в голову не лезло.

Возможно, соседка просто ушла за продуктами. Сорок минут туда, сорок минут обратно… дальняя дорога к ближайшему гастроному. Алёна не часто задумывалась о старости, но иногда накатывало что-то, что заставляло её чувствовать страх перед бытовыми мелочами, которые с десятилетиями становятся всё больше, растут, как опухоль. В детстве ты появляешься на кухне, как волшебный джинн из кувшина, пододвигаешь табуретку, становишься на неё и, насвистывая, режешь для маминой стряпни перец, заглядывая внутрь каждого, как под крышку сундука с сокровищами. А через пять-шесть десятков смен времён года это простое действие станет требовать почти сознательной координации движений.

С досады девушка дёрнула на себя дверь… и та неожиданно поддалась. Вот тебе на! Старая забыла запереть дверь. Несколько секунд помедлив, Алёна зашла внутрь. Она действовала по наитию, не слишком отдавая себе отчёт в том, какие последствия это за собой может повлечь. В этой квартире не было и не могло быть никакой тайны. Просто жилище старого человека, который настолько погряз в собственном быте, что перестал замечать мерзкий запах от разложившихся в сливной трубе остатков пищи, от сгнивших на балконе в ведре яблок. Алёной двигало чистое, незамутнённое любопытство, возвращающее её в детские годы.

По крайней мере, при желании она могла бы оправдать себя перед самой собой желанием найти ключ от соседней квартиры и ещё раз там осмотреться.

За открытой дверью туалета белел в темноте сливной бачок. Коридор, повторяя форму буквы «Г», перетекал в кухню. Квартира была двухкомнатной; дверь слева закрыта. Рядом висел календарь за позапрошлый год, испещрённый многочисленными пометками. Верёвки для белья, натянутые с двух сторон вдоль стен, размохрились и расслоились на составляющие. Алёна деловито разулась, прогнала от лица непонятно откуда взявшегося мотылька. Включила свет, полоска которого заиграла на изгибах линолеума, аккуратно огибая дыры.

Приметив череду ключей на вешалке, Алёна тем не менее из чистого любопытства решила заглянуть в дальнюю комнату. Судя по единственному валяющемуся на пороге пушистому тапку, она, должно быть, и принадлежала бабушке.

Открыла дверь и… приросла ногами к полу.

Хозяйка была дома. Маленькая старушка лежала в сером халате лицом к двери на огромной кровати. Из-за одеяла, сбившегося набок, она походила на личинку, что выбралась из разорванного брюха раньше срока и теперь корчится на свежем воздухе, не в силах погрузить своё тело обратно, в спасительную влажную глубину.