4.

Когда они вышли на улицу, дождь, словно по мановению волшебной палочки, унялся. Нет, гроза не миновала, и Юру не оставляло ощущение, что они находятся прямо в её эпицентре. Эта странная гроза будто пыталась переварить саму себя, и урчание в собственном желудке распаляло её больше и больше. В вязких, как нагретый пластилин, тучах то и дело возникали завихрения, даже воронки, которые прямо на глазах поглощали друг друга.

Как бы то ни было, погода для прогулок была не самая подходящая. Оглянувшись, он увидел, что в башне темно. Перевёл взгляд вниз и через окно заметил, как Серенькая пробирается по кухне так, как будто боится угодить в капкан. Он не чувствовал к ней той противоестественной смеси влечения и отвращения, которую испытывал к служителям глотки. Обычная несчастная заблудившаяся душа.

— Ушёл прямо под воду, — сказал Юра. — Вон там, с пирса. Обычный человек уже бился бы в конвульсиях. Может, и он утонул? Не меньше десяти минут прошло.

— Не знаю, можем ли мы с полным правом называть себя обычными людьми, — капюшон качнулся, и Юра понял, что Спенси пожал плечами. — Глотка не только забирает. Она выделяет нас среди всех остальных, одаривая способностями, которые можно приравнять к сверхъестественным. Если ты подумал о парне в трениках, парящем над городом что твоя цапля, забудь: способности эти ни в коем разе не перечат законам физики. О чём я говорю? Например, о долгожительстве, связанном с затяжной молодостью, как у Наташи или Рената. Или о способности выбивать посторонних людей из равновесия, вплоть до галлюцинаций. Или о даре убеждения: им, кстати, обладает большая часть населения этого милого коттеджа. В иных случаях, как у Брадобрея, имеет место быть ранняя деменция, совмещённая с замечательными физическими данными и недюжинной силой. Первое ему даже помогает: порой Брадобрей настолько входит в роль, что нам не раз и не два приходилось рассказывать ему, кто он на самом деле такой. Мы не пьём таблеток, не ложимся в клинику, а когда приходит время, просто прекращаем сердцебиение, отправляясь, как веруют многие, прямиком в великую глотку. Только вот что я думаю: на кой мы ей сдались? Она любит пожирнее, а мы… мы как крекер двухгодичной давности.

— Пропади вы все пропадом, вот что думаю я, — сказал Юра, сворачивая с тропы и продираясь сквозь кустарник, с которого облетели почти все листья. — Я всего лишь хочу поставить Алёну на ноги и убраться отсюда подобру-поздорову.

— Убраться? — в голосе уродца звучала ирония. — «Просто убраться» вам, мой дорогой друг, никто не даст. Ты слишком глубоко увяз в наших секретах. Ты должен стать одним из нас… или умереть. О, хочешь спросить, что же случится, если ты прыгнешь в свою тачку и со свистом уедешь в закат? Или если купишь два билета на ПАЗик из Медвежьегорска и будешь просто глядеть в окно, лопая орешки?