Я выдернул их и сжёг в ванной. Стебли были мясистые, а корни похожи на штопор. Пожалуй, такие растения в один прекрасный день могут угнездиться и в моей грудной клетке.

Я предпочёл об этом не думать.

С тех пор я устраивал прополку сорняков как минимум дважды. Но это… это не лезет ни в какие ворота. Что за чёрт мог туда забраться?

Я вооружился, за неимением прочего, глеевой ручкой, и открыл крышку. Я ожидал увидеть там гигантского паука, змею с кольчатым телом, лангольера, но только не это. Только не мою Чипсу, которая неуклюжими рывками пыталась выбраться из-под сковавшей её земли.

Сначала я уронил ручку, потом бросился ей помогать и, наконец, остановил себя и просто смотрел. «Всё-таки, это не она», — говорил я себе. Это теперь порождение квартиры. Да, квартира!.. Мало того, что она уничтожила самое дорогое, что у меня было, так ещё и решила ЗАБРАТЬ это себе! Не лучше ли прямо сейчас положить этому конец? Сломать птице шею и упрятать обратно в коробку. Или сжечь. Да — огонь стал для меня панацеей, ответом на любой вопрос.

Но я не мог заставить себя пошевелиться. Она больше не была похожа на теплокровное яйцекладущее позвоночное животное, какой я привык её видеть. Второе, третье, четвёртое — возможно, но не первое. Перья остались там, под землёй, парочка ещё держалась на голове, но, думаю, скоро не будет и их. Голое тело походило на комочек слизи. Крылья были теперь просто отростками. Зато лапы сильные. Клюв сверху обломан, и я с дрожью в животе обнаружил, там, внутри, ряды мелких белых зубов.

Я отступил и наблюдал, как она огляделась, остановив взгляд на мне. Выпрыгнула из коробки, попыталась взлететь — конечно, не получилось. Издала странный звук — что-то среднее между своим обычным воркованием и звуками в вентиляции, от которых я два или три раза за неделю просыпался.

«Располагайся — сказал я ей, разведя руками. Почувствовал в своём голосе паскудную горечь, но продолжил: — Теперь это твой мир, ты вольна делать в нём всё что захочешь».

«Твой мир! — заверещала Чипса, глядя на меня. — Твой мир!»

Надо же! Она ещё не утратила навыков к говорению. Хотя научить её, помнится, даже самым простым словам было делом отнюдь не пары дней. Может, тут играло роль то, что я и сам был молчуном… хотя я старался говорить с ней как можно больше. Как с маленьким ребёнком. Но всё равно, прежде чем я услышал от неё первое слово прошли годы.

«Разлагайся», — сказал мне недавний труп моей птицы и упрыгал по коридору — исследовать новые земли…

3.

Юра огляделся и выудил из-под лестницы алюминиевое ведро. Отступил на необходимое расстояние и, размахнувшись, швырнул его в окно. Стекло промялось наружу, как картонка, потом нехотя осыпалось. Несмотря на то, что внутри было не больше пятнадцати градусов, воздух снаружи казался ледяным. Он затекал в помещение нехотя, тонкими струйками, будто вокруг Юры смешивались две жидкости.