И снова брызнула кровь, и снова влажный хруст, оставляющий на языке кисловатый привкус. Юра зажмурился.

Когда он открыл глаза, три тела лежали рядком, как уложенные руками прилежного первоклашки счётные палочки. Поискав глазами фигуру в водолазном костюме, Юра прежде всего заметил нечто другое, заставившее его вновь нервно двигать языком в попытке побороть приступы тошноты. Мимо четырёх трупов и одного чудом выжившего человека волокла своё тело упитанная змея. Хвост её терялся где-то в озере. Юра проследил глазами и обнаружил, что змея вцепилась в шлем лосиного пастуха, который сейчас шагал вдоль восточной стены дома… Нет, это не змея — шланг для подачи воздуха, пусть и похожий на тело пресмыкающегося. На другом его конце должна находиться какая-то кислородная ёмкость, которой, конечно, на дне озера быть не должно.

Что по нему могло подаваться? Не кислород… тогда что? И откуда? «С самого голубого пятна, — подумал Юра. — Из сердца великой глотки, как ни глупо это звучит. Или лучше сказать — из сердца Изначального?»

Придерживаясь за ствол чахлой берёзы, он встал. С всё той же королевской неспешностью лосиный пастух поднялся по ступеням веранды, крыши которой уже не было. Пол рушился под его ногами, но он упрямо шёл вперёд, разгребая себе проход и с нечеловеческой силой ворочая горящие брёвна, а шланг, будто боясь отстать, тащился следом, иногда свиваясь в кольца. Он пульсировал, частично двигаемый вперёд усилиями водолаза, частично сокращением собственных мышц.

Башня, тихо вздохнув, рассыпалась. Её пламенеющий контур непостижимым образом ещё мгновение висел на фоне тёмного неба. Водолаз скрылся в доме, крыша которого тоже обрушилась. Что он хочет делать? Найти выживших?

Скорее, удостовериться, что никто не выжил.

Вряд ли Юра Хорь мог себе объяснить, что заставило его подняться на ноги и пойти следом. Наверное, надежда получить ответ, — каким бы он ни был. Ощущение, что жизнь уже кончилась, и отныне судьба ему — призраком скитаться по полям и болотам, завывать в стогах сена и мутить заводи. Может, поэтому лосиный пастух прошёл мимо, проигнорировав грохот его сердца, без сомнения, самый громкий на много километров вокруг?

Юру это не устраивало. Он не думал заявлять о себе, лишь хотел удостовериться, что волшебное исчезновение жены, которому стал свидетелем стучащий от холода зубами преподаватель старших классов, — галлюцинация, и Алёна действительно где-то глубоко, а в телесном ли воплощении или нет, не важно. У кого спрашивать, что ждёт нас у порога смерти как не у больного угрюмого старика, доживающего свои деньки под капельницей?