Эмбер всхлипнула.

– Никаких новостей нет? Можешь мне хоть что-нибудь сказать?

– Прости. Нет. – И она знала, что, говоря это, Джош пытался понять, как неграмотный рецидивист ростом выше шести футов, с ограниченными средствами, в грязной одежде и с руками, выпачканными кровью, без известных друзей в западном Мидленде, с половиной лица, обожженной концентрированной серной кислотой, мог три года скрываться и не оставить ни намека на свое местоположение. Кроме тела медсестры из отделения экстренной медицинской помощи, за которой он прокрался домой, заставил ее обработать свои раны, а потом задушил ее же собственными колготками спустя день после того, как сбежал из того места.

Эмбер набросила кухонное полотенце на газету с пылью, а затем отвернула крышку с бутылки рома.

Семьдесят четыре

Семьдесят четыре

В саду были люди. Мужчины в белых костюмах с эластичными манжетами и резиновых ботинках. Некоторые из них двигались. Их лица скрывались под масками и капюшонами. Мужчины обходили ямы, выкопанные в черной земле. Они носили по узким тропинкам, выложенным дощечками, синие ящики, лавируя между ямами.

Одно из отверстий в земле было накрыто белой палаткой. Через ее вход Эмбер была видна согнувшаяся фигура, очищавшая что-то, что держала у самого лица.

На заднем дворе установили ширмы из брезента, чтобы люди не заглядывали в сад, и кукуруза в полях, океан вощеных листьев, колеблемых ветром до самого моря, которое плескалось и пенилось о каменистый берег, была скрыта от ее взгляда. Но она слышала, как там, вдали, шумят растения и море, старое вечное море.

На самой длинной ветке дуба, росшего посреди лужайки, были повешены за шеи четыре женщины, склонившие головы набок, как любопытные птицы. Они следили за движением под своими обутыми в ботинки ногами, пока мужчины в белых костюмах извлекали из ям все больше похожих на палки коричневых предметов. Они убирали палки в прозрачные пакеты, а запечатанные пакеты осторожно укладывали в синие пластиковые ящики.

Громко вибрирующая машина высасывала воду из ямы, выкопанной возле дома. Рядом с машиной стояла и курила женщина. Эмбер не хотела встречаться с ней взглядом, но знала, что та смотрит на нее.

Прожектора в небе высвечивали части сада белым, а другие оставляли в темноте. Эмбер не могла сказать, что было тенью, а что – человеком, поскользнувшимся в грязи, которую дождь делал только хуже. Она посмотрела в небо. Видны были только четыре больших прожектора и никаких звезд. Иногда прожектора облетали дом, иногда просто зависали. От звука винтов она нервничала, потому что знала, что за ней наблюдают и снимают ее.