Справа от нее возобновились шаги. Отчетливый звук на лестнице: кто-то спускался вниз. Не стоило торопиться с выводами: скорее всего, Джош захотел выпить воды или планировал выехать пораньше. Может быть, он вышел из ванной и закрыл за собой дверь, прежде чем спуститься на первый этаж. Знание, что он в доме, придало Эмбер духу, чтобы пройти по коридору к лестнице. Она шлепнула по выключателю.

На лестнице никого не было.

Старое дерево все еще сияло от недавней обработки и лакировки – профессионально созданный блеск, который делал присутствие новых комков грязи неуместным и нежеланным. Толстые клубки волос и пыли, формой напоминавшие кучевые облака, лежали неподвижно, неприятно похожие на маленьких мохнатых животных. С вершины лестницы она видела каждый комок покоящимся на отдельной ступеньке, и отвращение от них было, как от грязных чужих следов в ее прекрасном новом доме.

– Джош, – тихо позвала Эмбер. – Джош? Ты проснулся?

Нет ответа.

Зачем Джошу ходить в темноте? Он может, сомнений нет – он должен быть в этом хорош; обучен двигаться без помощи света. Может, он ее не услышал.

– Джош? – Эмбер начала спускаться по лестнице. – Джош?

Никто не ответил снизу, из темноты. Но тишину первого этажа нарушили шаги; далекие ноги зашаркали по плитке кухни, неосторожных шагов было не больше трех. Возможно это был не Джош. «Райан?»

Эмбер спустилась в холл, на цыпочках обходя пыль, чтобы та не коснулась ее голых ног. Включила свет в холле и перешла в кухню. Дверь была открыта, комната за ней окутана темнотой. Эмбер остановилась и поежилась от ночного холода и прикосновения остывшего дерева к ее ногам.

– Джош, – громко повторила она.

В кухне закрылась дверь. Эмбер прикрыла рот, чтобы заглушить неожиданный резкий вдох. Это, должно быть, дверь, которая вела в гараж. Но Джошу ничего не могло понадобиться в гараже; у него не было причин туда заходить.

Сенсорные фонари в саду не зажигались. Если бы рядом с домом двигался человек, в саду было бы светло почти как днем. И она заметила бы яркие, как солнце, фонари через кухонные окна. Значит, в дом никто не вломился.

В ее сознании окрепла решимость последовать за звуками, узнать, кто ходит по ее жилищу. Потому что теперь Эмбер была зла. Она этого не потерпит; не потерпит странных запахов и шагов в своем доме. У них нет права здесь быть, заходить внутрь и будить ее, и пугать ее.

На мгновение она замерла в страхе, что пережитое в доме на Эджхилл-роуд открыло в ее голове окно, которое заставляет ее воспринимать потаенную жизнь любого здания, особенно ночью, как будто она была теперь заражена на каком-то неразличимом мозговом уровне. Если это было правдой, ей никогда не найти покоя в любом месте, где окончилась жизнь, куда вернулась душа. «Их должно быть так много».