Высокий, худой мужчина почтительно склонился перед старухой с посохом. На плече у старухи сидела полярная сова. Подпись под фотокарточкой была лаконичная: «Нягэ».

– А бабушка неплохо сохранилась, – прошептал Гальяно.

– К нашему с вами счастью. – Тучников захлопнул альбом. – Нягэ считалась самой сильной шаманкой севера. В те времена, когда в шаманов еще верили. Последние упоминания о ней датированы тысяча девятьсот пятнадцатым годом, когда на эту землю обрушился страшный олений мор. Старейшины отправили в тундру людей на ее поиски, но Нягэ пришла сама. Она всегда приходила сама, никому так и не удалось найти ее чум.

– А путешественнику Земскову, значит, удалось? – спросил Чернов.

– У Земскова смертельно заболела беременная жена. Знаете, бывают такие жены декабристов, которые за своими мужьями готовы идти на край света? Вот Екатерина Земская – одна из них. Жена, подруга, соратница. Часть его дневников написана ею под диктовку мужа. И вот она заболела, а в качестве медицинской помощи – только молитвы, потому что ближайший врач в сотнях верст езды. Земсков пишет, что они решили это вдвоем, но я думаю, он принимал решение сам, когда надежды не осталось. Вместе со своим помощником он отвез жену в стойбище, переговорил со старейшинами и приготовился ждать. Любого исхода. Нягэ пришла на третью ночь, выгнала всех из чума, запретила возвращаться до восхода солнца. А с восходом солнца из чума раздался детский плач. В своих мемуарах Земсков называл свершившееся чудом. Выжила и его супруга, и недоношенный ребенок. Земсков пытался шаманку отблагодарить, но она отказалась, сказала, что придет время и потомок этого ребенка вернет ей долг.

Туча, увлекшись историей давно минувших лет, рассказывал, а Волков с Ником менялись в лице. Ник казался удивленным, а Волков мрачнел с каждым сказанным словом.

– После тех событий Земсков с семьей вернулись в Санкт-Петербург, он прожил долгую жизнь, умудрился не сгореть в огне революции, преподавал до глубокой старости. А его единственный сын Владимир пошел по стопам отца. Он участвовал в нескольких геолого-разведочных экспедициях, кажется, в комсомольском запале даже женился на местной девушке. Собственно, дальше неинтересно.

– Наоборот, – произнес Волков каким-то механическим голосом. – Дальше все очень интересно.

– Владимир Петрович Земсков – мой прадед, – перебил его Ник. – Вы сейчас рассказывали историю моего рода.

– Все чудесатее и чудесатее, – прошептал Гальяно. – Выходит, ты и есть тот самый потомок, за которым должок?

– Выходит, что так. – Ник улыбнулся растерянной улыбкой.