Старикан был настоящим справочным пособием по призракам лондонской «трубы». Максим слушал его в три уха: в два оттопыренных из природной комплектации (Оля отговорила его от операции и помогла преодолеть накапливавшееся годами стеснение) и в одно сетчатое диктофона.

Они стояли на платформе станции «Ковент-Гарден», куда можно было попасть по лестнице или на лифте. Эскалатор обещали в следующем году, возможно десятилетии. Здесь всегда было многолюдно, но компания Этана создавала некий вакуум, удобную прослойку между внешним шумом и личным общением.

– Думаете, Террисс сегодня появится? – спросил Максим, поддерживая магический туман общей игры. – Мы увидим его тень?

Старикан загадочно улыбнулся.

– Как знать, как знать. Сдается мне, это место больше подходит для разочаровавшегося в жизни Принса. Он любил толпу, просто обожал, даже играя второстепенные роли… впрочем, других ему не предлагали. А Террисс – в последний раз его призрак видели в комнате отдыха. Служащие так перепугались, что попросили начальство о переводе на другую станцию… Максим, у вас такое лицо, будто вы привидение увидели. Куда вы смотрите?

Максим облизал пересохшие губы.

– Это покажется странным, но я видел женщину в темно-зеленом платье…

– Женщины носят платья, – усмехнулся Старикан, – в том числе и темно-зеленые. Это нормально.

– Да, я понимаю. – Максим попытался улыбнуться. – Но она… другая, из другого времени, что ли.

– Вы хотите сказать, что такие платья сейчас не в моде?

– Наверное. Но… она, эта женщина, будто следит за нами.

Этан кивнул. Веселость сменилась задумчивостью. Старикан словно решался на важный разговор.

– Сколько раз вы ее видели? Максим?

– Три раза. Сейчас третий.

– И каждый раз она исчезала, терялась в толпе?

– Да, но… вы хотите сказать?..

Старикан пожал худыми плечами. К нему снова вернулось бодрое настроение, морщины будто разгладились, седина заблестела.

– Мы ищем призраков подземки, мой друг. Не стоит удивляться тому, что призраки заинтересовались нами в ответ.

В повисшем молчании, несмотря на видимую законченность мысли, чувствовалось напряжение, словно Старикан швырнул на рельсы несказанные слова – они были пусты – и теперь раздумывал над истинно важными. Нашел:

– Думаю, вы готовы.