Большой Стив — не единственная трещина между мной и Тарой. Мы превратились в двух незнакомцев, которые просто делят дом. Я беспокоюсь о ней, беспокоюсь о нас. Не думаю, что она всё еще любит меня, и эта мысль пугает до смерти, потому что она всё, что у меня осталось. Я помню, какой она была. Теперь она другая. Холодная. Бесстрастная. Мы не держимся за руки. Мы не разговариваем. Мы не занимаемся любовью. Сначала я думал, что это из-за изнасилования, и решил, что мы пройдем через это точно так же, как преодолевали всё остальное. Оказалось, нет. Дело было не в этом…

Она беременна.

Мы узнали через полтора месяца после инцидента. Месячные задержались. Я списал это на эмоциональную и физическую травму, через которую она прошла. Но затем тест… и визит к врачу подтвердил результаты. Мы не занимались любовью с весны, прямо перед тем, как Хайлиниус похитил ее. Да, мы предохранялись и не довели дело до конца, но ведь бывают случайности? Радостные случайности?!

Сначала мы были осторожны. Но месяцы шли, и всё складывалось прекрасно. Это должно было быть самым счастливым временем в нашей жизни. Нам не угрожал третий выкидыш: ребенок был здоровым.

Так мне, по крайней мере, сказали.

Я не пошел с ней на последнее УЗИ. Я обещал Дейлу, что помогу пристроить пандус к его крыльцу. В последнее время он всё чаще пользуется креслом. Старик сильно сдал за последние полгода.

Я помог ему и пропустил визит к врачу. Тара пошла одна. Она пообещала, что принесет домой фотографию ребенка, чтобы я мог его увидеть. Она казалась тихой и отстраненной, когда вернулась. Сказала, что они не могут определить пол, потому что аппарат работал неправильно. Фотографию тоже сделать не удалось. Жалуясь на головную боль, она легла спать и спала до следующего утра.

Пропасть между нами стала шире и глубже. Теперь я знаю, почему. Сегодня утром я нашел лист бумаги, скомканный и убранный в ящик для нижнего белья. Снимок с ультразвука. Фотография нашего ребенка.

Ребенка…

У него есть рога. И, кажется, копыта.

И это определенно мальчик. Судя по размеру, он весь в отца.

Тара наверху снова плачет. Я пришел к ней с фотографией, сказал что-то, чего не должен был. Обвинил в том, что она помнит больше, чем говорит. Упомянул аборт. Да куда уж там, я потребовал его. Она была в ярости. Заявила, что я хочу убить ребенка.

Она убежала на чердак и заперла дверь.

Я сидел здесь весь день, читал книги Ле Хорна, пытаясь понять, что же делать. Она осталась на чердаке. Иногда я слышу плач. Кажется, я нашел зелье, которое может помочь. Всё, что ей нужно сделать — выпить его. Я поднимался на чердак и пытался поговорить с ней. Я люблю свою жену. Я хочу семью. Но не так. Всё, что я делаю сейчас, я делаю для нее. Может быть, мне удастся убедить в этом Тару, и тогда всё может наладиться. Может быть, у нас даже будет ребенок.