В итоге я взял ножницы и баллончик инсектицида и до ужина срезал побеги плюща, которые совсем перекрыли окно. Его мелкие зеленые ростки цепляются к сетке, как утопающие – за соломинку, и почти рвут сетку, когда за них тянешь. В их цепкости, в этом безмозглом и непобедимом упорстве есть что-то пугающее. По сравнению с ним живущие в плюще пауки кажутся пугливыми: они отчаянно бросаются в укрытие среди листьев. Я убил всего несколько самых упрямых, и теперь сижу за этим старым шатким столом. За окнами темно, и только сетка отделяет меня от всего живого снаружи. Поддразниваю себя фантазиями в духе фильмов студии «Хаммер» о том, как выжившие пауки могут мне отомстить. Теперь уже жалею, что не убил всех – или не оставил их всех в покое.

Говядина с лапшой на ужин, слава тебе, господи, и яблочный пирог на десерт. Забрел в кухню немного раньше положенного. Я знал, сколько времени, но хотелось есть, а оттуда так вкусно пахло. Кошки тоже унюхали еду. Все семь собрались у задней двери в ожидании кормежки и били хвостами, а Бвада огрызалась на остальных. Пришлось растолкать их, чтобы попасть внутрь (и перешагнуть через собрание окровавленных мышей и кротов, которых они, как обычно, разложили на обозрение; я постарался особенно к ним не приглядываться). Дебора напевала какой-то гимн. Она, кажется, обрадовалась моему приходу.

И тут снаружи раздалось многоголосое мяуканье, потом грохот перевернувшегося мусорного бака и царапанье крошечных когтей вниз по ступенькам. Поверх шума до меня донесся голос Сарра – он никогда раньше не ругался такими словами, – и через несколько секунд он вошел в кухню, прижимая к себе руку, и с легким изумлением объявил: «Меня только что укусил труп!»

По крайней мере, он так думал.

Сарр вернулся с поля, желая насладиться ужином и человеческой компанией. Кошки поджидали его на крыльце и принялись мурлыкать и тереться о его лодыжки. На крыльце уже лежали их приношения – все незадачливые зверушки, которых они поймали в траве.

«Эк мурлыкают! – подумал Сарр. – Да они прямо-таки прирожденные убийцы. Но Господь, по всей видимости, любит их больше, чем грешников вроде меня…» Он нагнулся к ближайшему трупику – крохотной коричневой полевке. Добродушный Азария, полосатый, как толстенький тигр, замурлыкал и ткнулся головой Пороту в руку.

– Поди прочь! – пробормотал фермер, легонько стукнув кота тыльной стороной ладони, потом осторожно подобрал мышь за хвост и бросил ее в мусорный бак.