В замке повернулся ключ. Она приподнялась с матраса посмотреть, кто это. Дверь начала открываться… открываться… открылась.

Васси. Боже, наконец, это был Васси, она видела, как он идет к ней.

«Пусть это будет не очередное воспоминание, – взмолилась она, – пусть в этот раз действительно будет он: истинный и настоящий».

– Жаклин.

Он произнес имя ее плоти, полное имя.

– Жаклин.

Это был он.

Позади него Кус уставился ей между ног, завороженный танцем ее влагалища.

– Ку… – попыталась улыбнуться она.

– Я привел его, – он ухмыльнулся, не сводя глаз с ее естества.

– День, – прошептала она. – Я ждала целый день, Кус. Ты заставил меня ждать…

– Да что для тебя день? – ответил он, все еще ухмыляясь.

Ей больше был не нужен сутенер, правда он об этом не знал. В своей невинности он считал Васси очередным мужчиной, которого она соблазнила по пути сюда, мужчиной, которого Жаклин осушит и выбросит, как и всех остальных. Кус думал, что завтра будет нужен; вот почему он так безыскусно вел свою роковую игру.

– Запри дверь, – предложила ему Жаклин. – Если хочешь, останься.

– Остаться? – с вожделением улыбнулся он. – В смысле, я могу посмотреть?

Он и так смотрел. Она знала, что он наблюдает за всеми через отверстие, которое провертел в двери; иногда Жаклин слышала, как он там пыхтит. Но в этот раз он останется здесь навсегда.

Кус аккуратно вытащил ключ из замочной скважины снаружи, закрыл дверь, вставил ключ изнутри и повернул его. Как только замок щелкнул, Жаклин убила сутенера, тот даже не успел обернуться и посмотреть на нее. В его казни не было ничего примечательного: она просто вошла в тощую грудь Куса и разорвала ему легкие. Он рухнул прямо на дверь, сполз по ней, обдирая лицо о дерево.

Васси даже не повернулся; он хотел смотреть только на нее.

Васси подошел к матрасу, присел на корточки и начал развязывать узлы на лодыжках. Кожа была стерта, на веревке застыли струпья засохшей крови. Он работал систематически, чувствуя покой, который так давно потерял, простое удовольствие быть здесь без возможности вернуться, знать, что любой путь вперед пролегает глубоко в нее.

Когда лодыжки освободились, Васси приступил к запястьям, склонившись к ней, закрыв вид на потолок. Его голос был так тих.