– Плаф сказал, что следил за тобой на вертолете, чтобы ты перестал его пытать. И учительница сказала, что фото поддельное, чтобы ты остановился. Если долго мучить человека, он все что угодно тебе скажет. Кармоди, ты потерял связь с реальностью! Ты больше не понимаешь, где правда.

– Я знал, что ты так скажешь! Ведь ты с ними заодно. Все вы сговорились, чтобы свести меня с ума, чтобы я покончил с собой! Я подумал, что отпечатки пальцев тебя напугают и заставят выйти на связь с куратором – так оно и вышло. Ты отправилась прямиком на холм, чтобы подать ему сигнал. Чтобы дать знать, что я близко. И где твоя группа поддержки?

– Нет у меня никакой группы поддержки, Кармоди. И куратора никакого нет.

– Мэл, мы с тобой были друзьями. Знаешь, ты мне там очень помогла. В самые черные минуты, когда я думал, что вот-вот с ума сойду, ты была рядом. Я не хочу так поступать с тобой, Мэл! Но мне нужно знать, кому ты подавала сигнал. И ты мне все расскажешь. Кому ты сигналила, Мэл?

– Никому, – ответила она, пытаясь отползти от него на животе.

Он схватил ее за волосы, больно потянув, и намотал на кулак, чтобы она не могла шевельнуться. Наступил коленом ей на спину. Мэл лежала, повернув голову, вдавившись правой щекой в узловатый ворс старого ковра.

– Я и не знал, что ты замужем. До сегодняшнего вечера не видел кольца. Он скоро явится? Он тоже с вами заодно? Говори! – приказал Кармоди, звякнув лезвиями ножниц по ее кольцу.

Прижатая щекой к полу, Мэл могла смотреть только под кровать. Под кровать, где лежал кейс с ее винтовкой. И со штыком. Незапертый кейс.

Кармоди ударил ее рукоятями ножниц по затылку. Мир на секунду расплылся, заволокся туманом, а потом зрение медленно прояснилось, и все вокруг вновь обрело резкость. И снова она увидела кейс под кроватью, всего в футе от себя, и расстегнутые серебристые застежки.

– Говори, Мэл! Настало время сказать правду!

Тот фидаин в Ираке сумел снять наручники, потому что у него были сломаны большие пальцы. Наручники не могут удержать человека, пальцы у которого гнутся в любом направлении… или у которого нет большого пальца на руке.

И Мэл ощутила, что успокаивается. Паника мешала ей думать, как помехи мешают слушать радио; теперь она нашла верную частоту.

Разумеется, он не станет начинать прямо с ножниц. Скорее это последний этап. Сначала он будет ее бить. Возможно, и не только.

Мэл вдохнула, глубоко и неторопливо, – и сама удивилась тому, каким спокойным вышел вдох. Словно она снова была на склоне Хэтчет-Хилл, напрягая все силы и волю, карабкалась вверх, навстречу бескрайнему, холодному синему небу.