– Умойся, Джек, – ласково говорит мать и, схватив его за волосы, толкает лицом под кран.

От холодной воды Джек просыпается.

Он стоит, покачиваясь, у кухонной раковины, набирает в сложенные лодочкой руки чистую, свежую, ледяную воду и плещет себе в лицо. С каждой пригоршней ночной кошмар смывается и уходит прочь. Во сне ужас кажется реальным, как сама жизнь, – даже, пожалуй, в чем-то реальнее, убедительнее жизни. Стоит проснуться – и кошмары тают, как снежинки на руке. Джек наклоняется, пьет прямо из крана; и к тому моменту, как выпрямляется и утирает губы, сердце уже не колотится, и ничто больше его не беспокоит. Просто хочется спать. Он знает, что опять ходил во сне, потому что не помнит, как оказался на кухне, – но образы из сна путаются, мутнеют, меркнут, и скоро не остается ничего, кроме нагой, розовой, распаренной Бет в горячей ванне. Часы в микроволновке показывают 1:03.

Джек наливает воды – ему все еще хочется пить, и горло какое-то пыльное (может, он во сне опять ходил на двор и ел землю?) – и в этот миг его внимание привлекают приглушенные мужские голоса в столовой. Отец и Коннор. Они, вероятно, не слышали, как он тут бродил. Джек пересекает темную кухню, останавливается у распахнутой двери, которую удерживает на месте древний железный ограничитель. Хочет их окликнуть, уже раскрывает рот, – но тут же закрывает и молча смотрит на них из тьмы.

На коленях у Хэнка раскрытый лэптоп, и на мониторе снимок федерального здания в Оклахома-Сити после того, как бомба Тимоти Маквея снесла ему фасад. Джек не раз слышал, как отец говорил: Оклахома-Сити – всего лишь первый ход в долгой игре. А когда Джек спрашивает, что за игра и кто в нее играет, отец только похлопывает его по голове, ласково улыбается и молчит.

Хэнк положил руку племяннику на плечо. Коннор – он сидит к двери на кухню спиной – склонился над столом. Оба рассматривают какие-то карты. Одна – распечатка городского района. Другая – нарисованная от руки схема здания.

– …легче всего через гараж. Парковка на уровне А-1, оставляешь ключи в машине – и вперед.

– Офис ATF, значит, на верхнем этаже?

– И в этом же здании, на четвертом, налоговая инспекция, – говорит Хэнк, ласковыми круговыми движениями поглаживая Коннора по спине. – Приятный бонус, вроде как вишенка на торте.

Коннор задумывается – и вдруг вскидывает голову и громко хохочет. Джек видит его в профиль: рот приоткрыт, глаза возбужденно блестят. Джек вдруг осознает нечто, чего прежде не замечал, и, видимо, это было свойственно Коннору и раньше: он глуп.