Росс не закричал. Скорее издал какой-то собачий звук, полурык, полулай, и сильно толкнул ее в сторону, стараясь сбить с ног. Руки у него облезали, сожженные солнцем; оказавшись с ним вплотную, лицом к лицу, Бекки заметила, что и лицо сильно обожжено – с носа, шелушась, слезает кожа. Он рычал и скалил зубы, испачканные зеленым и розовым.

Бекки уронила руку. Ключ не упал: он по-прежнему торчал из глазницы, другие ключи болтались на кольце и били Росса по щетинистой щеке. Всю левую сторону лица заливала кровь, глазница превратилась в кровавую дыру.

Травяное море забурлило вокруг них. Поднялся ветер, и высокие стебли били и стегали Бекки по спине и по ногам.

Он ударил ее коленом в живот – мощно, словно дубиной. Бекки ощутила боль и нечто иное, хуже боли, внизу живота. Спазм, судорожное сокращение мышц, будто во чреве у нее узловатая веревка и кто-то сильно за нее дернул – куда сильнее, чем следовало.

– Бекки! Девочка моя! – с безумным весельем в голосе вскричал Росс. – Посмотри на себя! Ты же вся в траве! Ты вся – трава!

И снова ударил ее в живот, и еще раз; и с каждым ударом повторялся этот черный гибельный взрыв внутри. Мелькнуло в голове: «Он убивает ребенка!» Что-то потекло по левой ноге – Бекки не могла сказать, кровь или моча.

Они плясали вместе, беременная и одноглазый безумец. Плясали, скользя на мокрой траве, и он все не отпускал ее горло. Вдвоем, шатаясь и спотыкаясь, они двигались полукругом вдоль тела Натали Хамболт. Бекки видела, что слева от нее лежит мертвая, видела бледные, окровавленные, искусанные бедра, и задранную и скомканную джинсовую юбку, и «бабушкины» трусы, запятнанные травой. И руку – оторванную руку в траве, прямо под ногами у Росса Хамболта. Грязная искусанная рука (как он отделил ее от тела? Неужели просто оторвал?) лежала ладонью вверх, согнув пальцы с грязью под обломанными ногтями.

Бекки бросилась на Росса, навалилась всем телом. Он шагнул назад, наступил на руку, и та повернулась у него под ногой. Росс издал гневный сиплый рык и повалился наземь, увлекая Бекки за собой. Горло ее он не отпускал, пока не упал на землю, звучно лязгнув зубами.

Большую часть удара Росс принял на себя; его рыхлое тело – тело немолодого семейного клерка из пригорода – смягчило для нее падение. Бекки оттолкнулась, спрыгнула с него и на четвереньках поползла прочь.

Ползти она быстро не могла. Ее тошнило, страшная тяжесть гнула к земле, внутри все пульсировало и сжималось, словно она проглотила мяч.

Росс схватил ее за ногу и дернул. Бекки упала плашмя на живот – на свой избитый, болезненно пульсирующий живот. Невыносимая боль пронзила ее, точно копьем; казалось, внутри что-то разрывается. Подбородок стукнулся о мокрую землю. Черные мушки заплясали перед глазами.