– Папа? – окликнул он, озираясь туда-сюда в темном трейлере. – У тебя все в порядке?

В воздухе стоял странный запах – густой и едкий. Что-то знакомое, хотя он не мог вспомнить, что именно. Но раньше такого запаха здесь определенно не было. Он постоял в тишине еще несколько мгновений, вдыхая тяжелый воздух и роясь в кроличьей норе своей памяти. Запах почему-то напомнил ему о Донне, о выпускном классе и чувстве вины, которое он испытал, когда впервые поцеловал ее тогда, когда она еще встречалась с Ноем.

По-прежнему пытаясь определить природу запаха, он развернулся, вышел из пустого домика на колесах, запер дверь, сел обратно в машину и уехал. В ближайшие дни он поднимет тревогу по поводу исчезновения своего отца и инициирует полицейское расследование. Впрочем, полиция не станет слишком усердно искать его или рыть землю в поисках улик, но никто (включая самого Кайла) по этому поводу особо не расстроится.

7

На другом конце города Сидни Тёрнер проснулась в незнакомой, аккуратно прибранной комнате, забитой многочисленными книгами, разложенными по всем горизонтальным поверхностям. Она села и, взглянув на отражение в зеркале, висящем на двери, увидела в нем женщину средних лет с белыми прядями в волосах. Некогда безупречная кожа теперь изобиловала морщинами вокруг глаз и рта. Дотронувшись до лица, она заметила на запястьях розовые болезненные рубцы, похожие на браслеты.

Сидни с трудом поднялась на ноги и, сильно прихрамывая, вышла из комнаты. Затем прошла по коридору и спустилась по лестнице, держась за перила, чтобы не упасть.

– Эй! – позвала она. Голос прозвучал грубо и скрипуче. Услышав глухой стук где-то внизу, Сидни поспешила туда и вошла в пустую гостиную. – Эй! – снова окликнула она.

Соседняя дверь со щелчком отворилась, и оттуда вышла старуха с затуманенными глазами. Но когда она увидела Сидни, ее взгляд прояснился. Обе женщины уставились друг на друга, пытаясь понять, кого они увидели. Сидни сообразила быстрее.

– Мама?

Маргарет несколько раз моргнула.

– О Боже… Сидни?

Она шагнула вперед и крепко обхватила дочь руками. Сидни не могла вспомнить, когда мама обнимала ее в последний раз. Должно быть, на похоронах отца. Но кто эта пожилая незнакомая женщина, сжимающая теперь ее в объятиях со слезами на глазах? Нет, это не Маргарет Тёрнер. Наверное, она все еще спит и видит сон. Но даже если так, то это хороший сон, ведь ее застарелый неутихающий гнев растворился в потоке материнских слез и извинений. Сидни обняла мать в ответ. Множество вопросов роилось в ее голове: как долго ее не было дома? Какой теперь год? Но она не стала их задавать. Сейчас ей было вполне достаточно того, что она дома, живая и плачет вместе с матерью.